Мастер облаков. Сборник рассказов - стр. 7
Троица – Алеша со скептически сложенным ртом, поддержанным лежащей восьмеркой рук, «прислонясь к дверному косяку»; «мадам Лалик», шурующая астеничными ногами в гардине платья над грядками картин, и Лео, разбавляющий этот пресный пейзаж фруктовым, громким голосом – в общем, эта тройка никогда в таком составе раньше ко мне не заявлялась.
Перестав бегать, глава троицы сел возле окна, потирая затылок и смеясь:
– И где твой последний шедевр? Мы все в нетерпении. – Стало вдруг заметно, что это нервное. Под глазами у него лежали круги, щеки нервно щурились, взгляд бегал.
Я перехватил его короткий бросок к алешиным глазам и о чем-то смутно догадался.
Белкин оторвался от двери и пошел к большой завешенной картине, стоявшей у противоположной стены, возле окна, почти за спиной Лео.
– Ах, вот она где! – Лео.
– Да так… да, новое. – я.
– Какие синие углыыы. – косо пропев, осеклась, мадам.
Алеша на вытянутых руках держал мою последню, – ту, первую, после татуировщика, – законченную картину.
7.
Что было на этой картине?
Читатель, кажется, помнит о ней, – чистом, первом опыте нового взгляда на белое полотно холста.
В тот раз, сразу после посещения татуировщика, я решил, что моя новая картина должна быть чем-то вроде воздуха. Едва сгустившегося, едва заметно натянутого на подрамник. Она должна быть окном в новый день, куда зритель непременно захотел бы переступить. Из своего безобразно старого житья. Из своих мыслей, перекипевших, повторенных, из их напластований. Из цветов, плоских желто-бежевых, коричневых, поджаренных и заскорузлых. Именно это я почувствовал во сне: желание нового и чистого.
Представьте большую комнату. Но не квадратную, нет. Не прямоугольную. Не с параллельными стенами. Стены ее, хотя и ровные и покрашены гладко и незаметно переходящим в оттенки синим цветом, уходят из одного угла картины в другой наискосок, теряясь в дальней перспективе темнеющим инеем. Эта комната – синее, с разной степенью плотности и овеществленности пространство. И в него помещен морской порт. Просторный, проветренный, томительно-синий средневековый амстердамский порт. Как будто это огромный зал, бесконечно вместительный, чьи стены выложены картами облаков, а в небе зала бесшовно встречены друг с другом поднятые до небес стены. И плавают в этой синеве корабли – вместе с облаками, и нет границы между водой и воздухом, и они переплетаются между собой и дружат: белый, фарфоровый и синий, инеевый, и корабельный, теплый, потреснутый кракелюрами и прожилками древесного мрамора.
8.
Я посмотрел на профиль Лео.