Машина до Килиманджаро (сборник) - стр. 36
Что с ним теперь делать? Голова болтается, рот распахнут, глаза тоже, взгляд застыл, а кожа бледнеет. Глупый мужчина, просыпайся! Очнись!
Вода закружила его.
Мужчина безвольно обмяк, и рот его был широко раскрыт.
Зеленоволосое, фосфоресцирующее создание отступилось от него.
Освободило его. Волна принесла тело назад, на берег. К жене, что ждала его под холодным дождем.
Дождь барабанил по черной воде.
Было слышно, как под свинцовым небом, в сумерках, на берегу кричит женщина.
«Ах, – древний прах колыхнулся в волнах, – как же это по-женски! Ей он тоже больше не нужен!»
В семь часов хлынул ливень. Стало темно, совсем холодно, и в отелях на всем побережье включили отопление.
Мотель куриных откровений
Это случилось в 19З2 году, во время Великой депрессии, в самую тяжкую ее пору. Мы сели в свой «Бьюик» 1928 года выпуска и двинулись на запад – мать, отец, мой брат Скип и я. И однажды остановились в мотеле, который потом всегда называли «Мотелем куриных откровений».
Этот мотель, по словам отца, и сам был точно апокалиптическое видение, однако самое главное – у его хозяев была курица, умевшая «писать» совершенно библейские пророчества на снесенных ею яйцах, и это получалось у нее столь же непроизвольно, как непроизвольно исторгают пророчества по поводу Всевышнего, Времени и Вечности трясуны-пятидесятники, корчась и вопя в безумном экстазе во время своих молитвенных радений, словно пророчества эти с болью рвутся у них изнутри наружу, ищут выхода через рот, проступают сквозь кожу.
У всех от рождения свой дар, но с тех пор мне кажется, что куры – самые таинственные из бессловесных тварей. Особенно несушки. Ведь они умудряются – то ли намеренно, то ли чисто интуитивно – передавать людям послания свыше и как бы «пишут» их аккуратным почерком на яичной скорлупе, под которой, чуть вздрагивая во сне, ждут своего часа зародыши цыплят.
В ту долгую осень 19З2 года, когда, подкачав колеса и подтянув ремень вентилятора, мы полетели по шоссе номер 66, то понятия не имели, что где-то впереди нас ждет этот мотель и там – самая потрясающая курица в мире.
В пути мы являли собой отличный пример взаимно презрительных, хотя и дружелюбных, семейных отношений. Раскрыв на коленях автомобильный атлас, мы с братом считали себя по меньшей мере в тысячу раз умнее отца; отец, разумеется, был уверен, что маме до него далеко, а она не сомневалась в том, что никто из родных по сообразительности ей и в подметки не годится.
Подобная расстановка сил была близка к идеалу.
По-моему, в любой семье, которая хочет сохранить себя, должно присутствовать определенное количество взаимного неуважения. Пока людям есть о чем спорить, они будут собираться вместе за обеденным столом. Иначе семья распадется сама собой.