Маша и Медведь - стр. 61
- Миш… я… Миш, что ты...?
- Нравится? - уточнял он, прежде, чем поймать мои губы, - Тебе приятно, солнце?
- Да-да, - выдыхала я, корчась от удовольствия.
Миша улыбался, целуя меня. Очевидно, ему нравилось это не меньше.
Но когда его рука пробралась под шортики, а коленом он стал аккуратно раздвигать мои ноги, я сжалась и напряглась. Прежде, чем он спросил, в чем дело, я выпалила:
- Нет.
Он тут же замер, сдвинул брови, открыл рот, но я снова перебила.
- Я девственница.
Сказала, как отрезала. И очень сурово. Наверно по лбу у меня пронеслась светящаяся бегущая строчка: «Я тебе не дам, Симонов». Миша улыбнулся кривовато и проговорил:
- Понятно.
Я собралась повернуться к нему спиной. Ясно, что на этом все закончится, раз секс не светит. Но Симонов опередил меня, снова поцеловав.
- Я не сделаю, больно, Маш. Обещаю. Ничего не будет, - заворковал он мне в ухо, - Позволь… Немного… Чуть-чуть. Тебе ведь хорошо, - и снова добавил для убедительности, - Ничего не будет.
Вместо ответа я опять прижалась к нему. Он был таким сильным и горячим, надежным и красивым. Все это время даже мечтать не смела, что мы окажемся рядом. Даже почти пожалела, что заявила этот девственный меморандум. Про себя решила, что если он еще раз попробует, то не буду сопротивляться.
Но Миша не пробовал. Он целовал и гладил меня. Осторожнее и ласковее, чем раньше. Словно моя невинность была хрустальной и могла разбиться от любого неосторожного движения. Но постепенно его руки стали смелее, а губы настойчивее. И касания уже не были невинными. Он гладил мои бедра и живот, медленно поднимаясь к груди. А сверху вниз, от шеи по плечам и ключицам двигались его губы. Я выгнулась, подставляя себя его ласкам, отчаянно желая слиться, соединиться. Он осыпал меня поцелуями, отодвигая мешающую пижаму. Его рука снова вернулась на бедро, скользнула под шортики.
Я тихо пискнула, а он видимо принял это за страх.
- Я поглажу. Немножко, - проговорил Миша, отрываясь от моей груди, - Можно?
Я только смогла покивать.
Потом все слилось в поток удовольствия и возбуждения. Его руки, губы, шепот. Он спрашивал, хорошо ли мне, а я кусала костяшки пальцев, не рискуя открывать рот, дабы не закричать. Миша принимал этот ответ за утвердительный, продолжая дарить мне блаженное напряжение, которое через некоторое время, взорвалось внизу живота, раскатившись по телу горячим цунами. Я тяжело дышала, уткнувшись ему в грудь, нечаянно задела его пах. Только на миг, но этого хватило, чтобы ощутить твердость. Мишка тихо заскулил, начал выбираться с нашей лежанки.