Марьяжник - стр. 36

– К вам посетитель, Матвей Евграфович. Признаться, какого-то странного вида. И он не представился.

Головацкий знал, кто это.

– Просите, – распорядился он.

Профессор неторопливо сложил все обратно в ящик, запер его на ключ и откинулся в кресле…

Вошедший в кабинет профессора человек неспроста смутил Глафиру Карловну. Воротник его пальто был высоко поднят, огромный клетчатый шарф закрывал нижнюю часть лица, а из-за низко надвинутой на глаза шляпы разглядеть его не представлялось возможным. Однако, оказавшись наедине с Головацким, мужчина соизволил снять шарф и шляпу. Пальто осталось на нем. Он без приглашения занял место напротив Матвея Евграфовича и хмуро взглянул на него из-под широких косматых бровей. Визитеру было чуть больше сорока, он имел широкое скуластое лицо, острый нос и проницательные карие глаза. Под левым глазом красовалось розовое родимое пятно размером с двугривенную монету. Дог приподнял голову и недовольно заворчал. Головацкий успокоил его, потрепав по загривку. Морда пса снова опустилась ему на щиколотку.

– Я получил вашу записку, профессор, – голос у мужчины был слегка хрипловатым, но хорошо поставленным, как у оперного певца. – Зачем вы хотели меня видеть?

Головацкий перекатил сигару из одного уголка рта в другой.

– Помнится, вы обещали мне отплатить услугой за услугу, милейший, – тон Матвея Евграфовича при обращении к этому человеку был совсем иным, нежели когда он говорил с бароном Дребеном или госпожой Кильман. В нем не было ни малейшего намека на светскость. – Я не очень люблю напоминать людям об их долгах, в особенности когда это касается меня лично, но сейчас именно такой момент. Я нуждаюсь в вашем содействии.

Мужчина только кивнул. Это уже само по себе означало согласие со словами профессора, а потому Матвей Евграфович немедленно продолжил:

– Мне доподлинно известно, милейший, что вы имеете самое прямое отношение к так называемой социал-демократической партии. Не меньше, чем мне, об этом известно и вам, полагаю, – Головацкий снисходительно улыбнулся, давая понять, что ему не чуждо некоторое чувство юмора. – Вы знаете, что к политике я равнодушен, но нередко расследуемые мною дела прямо или косвенно пересекаются с политикой. Вот как сейчас, например. Вы поможете мне, и ваш долг будет полностью погашен. Как вы смотрите на подобное предложение?

– Я вынужден подчиниться, – без вызова, но при этом с чувством собственного достоинства ответил посетитель. Он повесил шляпу на спинку стула и снова обернулся к Головацкому: – Что вы хотите, профессор?

– Меня интересует один кружок, – без обиняков начал Матвей Евграфович.