Марья-царевна из Детской областной - стр. 22
В первый миг она даже рассмотреть толком ничего не смогла: некоторое время ушло на то, чтоб проморгаться… И лишь через несколько минут женщина разобрала, что же она видит: по кухарне сновали, бодро обмениваясь советами и командами, невысокие, самое большее по пояс Маше, человечки. В белых колпаках, фартуках, с кудрявыми волосами, щедро присыпанными мукой, они напоминали то ли пушистые облака, то ли овечек, невесть как забредших на кухню:
– Тесто! Митроха, за тестом следи!
– Три фазана! Девятко, ты принес фазанов?!
– Цветана, ты обещала заняться сбиванием масла!..
Маша даже посчитать не могла, сколько поваров сновало по кухне. То ей казалось, что из всего человек пять, не больше, то, чудилось, что перед нею бегают с полсотни кашеваров…
Человечки умудрялись быть везде и всюду: помешивать суп в громко булькающем котле, ощипывать птицу, сбивать масло, месить тесто, крутить в очаге вертел с цельной тушей, рубить яблоки для начинки в пирог, дробить на мелкие кусочки огромную сахарную голову…
У Маши от этой кутерьмы все перед глазами поплыло, и женщина, чтоб не упасть, схватилась за дверной косяк.
Одноглазый, похоже, был более привычен к подобному спектаклю. Мужчина шумно втянул крючковатым носом воздух и сипло выдохнул:
– Ни пользы от голбечников, ни выгоды. Только и знают, что кутерьму устраивать, а как до дела дойдет – одна сутолка.
На кухне словно стоп- кадр включили: все человечки в миг замерли в тех позах, в которых из застала эта короткая фраза. Даже варево в котелке, вздувшееся очередным пузырем, так и застыло, не решившись булькнуть. Облако муки, взметнувшееся по самый потолок и вовсе застыло в воздухе.
И в наступившей тишине чуть слышно звякнул тонкий голосок:
– Ты, свет- Одихмантьевич, нас не забижай. Польза с нас всегда есть. Не мы, так кто царский двор кормить – поить поутру будет?
Одноглазый мотнул головой в сторону замершей на пороге Орловой:
– Девку лучше накормите. Отощала так, что мослы торчат! – и не дожидаясь возмущенного Машиного ответа, шагнул мимо нее на улицу.
Применить собственные медицинские познания не удалось…
Оставалась надежда лишь на то, что после ужина – если ее сейчас все- таки покормят,– удастся выпросить кружку горячего молока и немного соды: все- таки, что не говори, а полечить этого «свет- Одихмантьевича» (что за идиотское имя!) надо было. Пусть даже и такими несовременными методами. Даже если вдруг выяснится, что у него не ларингит, а мужчина попросту сорвал несколько дней назад голос – теплое питье лишним не будет.
Стоило одноглазому уйти, как поварята тут же вернулись к привычным хлопотам. Лишь один, до этого момента бережно сметавший со стола в мешок ставшую ненужной муку, отложил в сторону небольшой ковшик и шагнул к Маше: