Мартовский заяц, или Записки мальчика индиго - стр. 47
В тот день у нас было комсомольское собрание – как всегда, нудное, длинное и до невероятности пустое. Смыться с него не удалось, поскольку Тамара самолично встала на выходе из школы и принялась следить, чтобы старшеклассники не улизнули с мероприятия.
Отсидев половину этой тягомотины, я впал в совершенное уныние и машинально принялся теребить висящий у меня на шее крест. Через некоторое время мой сосед предостерегающе пихнул меня в бок локтем. Обернувшись, я увидел, что ко мне, как говорится, на бреющем полете, приближается Тамара. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Быстро сняв с шеи крест, я спрятал его во внутренний карман пиджака. Подойдя вплотную, Тамара прошипела:
– Давай сюда!
Я непонимающе уставился на нее, всем своим видом показывая, что не имею ни малейшего представления, о чем идет речь.
– Дай сюда немедленно! – повысила голос Тамара.
Я опять скорчил физиономию иностранца, к которому на улице вдруг обратился прохожий на непонятном языке.
– Из кармана доставай! – начала терять терпение директриса.
Я залез в карман и принялся возмутительно медленно копаться в нем. Наконец мне удалось отцепить крест от цепочки. Оставив его в кармане, я вынул цепочку и отдал Тамаре. Это окончательно вывело ее из себя.
– А ну, давай крест сюда! – взвизгнула она. – Остановите собрание!
Собрание остановилось, и весь актовый зал уставился на меня.
– Давай сюда сейчас же! – уже не сдерживаясь, заорала Тамара.
– Зачем? – поинтересовался я.
Дальнейшая тирада была столь же громка, как и ужасна. Честно говоря, лавры Джордано Бруно меня никогда не привлекали. Галилей мне всегда казался гораздо умнее. Достав крест, я отдал его Тамаре. Та еще некоторое время разорялась на предмет того, что комсомольцы позволяют себе носить на шее предметы религиозного культа и участвовать в крестном ходе на Пасху. Потом переключилась на девиц, которые носят в школе сережки и даже (о, ужас!) красят ресницы. Постепенно она выпустила пар и, успокоившись, села на место. Прерванная комсомольская тягомотина возобновилась и продолжалась еще часа полтора.
На следующий день я, придя домой, намешал в кастрюле гипса, а когда тот застыл, нацарапал в нем при помощи отвертки и обычной швейной иглы крест раза в три больший, чем у меня был. Затем в консервной банке прямо на домашней газовой плите я расплавил олово, которое обычно использовали для пайки электрических схем (я тогда как раз ходил на занятия в радиокружок), и залил в форму. В общем, на следующий день у меня под рубашкой скрывалась «фига» куда больших размеров, чем раньше. Встречая в коридоре Тамару, я очень вежливо здоровался и улыбался обворожительной, таинственной улыбкой.