Марсиановка - стр. 14
Предчувствия меня не обманули – еще на подходе нёбо защипало, а потом и приборчик запищал. Пришлось мне с Маруськой помириться. Единственным любимым ее способом. Вышли мы через сутки на поверхность, помятые, но довольные. Ни искажений, ни радиации – как не бывало. Маруська сразу прополкой занялась, а я решил доброе для всей деревни дело сделать – повесить у портала сигнальный флаг. Красный цвет – не подходи, опасно! Жёлтый – внимание, ну а зеленый – проход открыт.
Только я в стороне от берез шест с карабином укрепил, Мироныч заявился.
– Чушь это все, – говорит. – Я и без твоих флагов радиацию ощущаю. Если в носу свербит – значит быстро проскочить еще можно. А вот когда пятки чешутся – меня в портал и кривой шваброй не заманишь.
Шваброй у них в просторечии двигатель искривленного пространства называется. Сталкерам, конечно, мои флаги без надобности, а вот бабам, которые в портал за товаром мотаются, пригодятся.
– Ты, это, Мироныч, за всех-то не говори. Не у всех в пятки детекторы встроены. Моя Маруська, например, пока светиться на начнет, ничего не заметит. А ей еще детей рожать!
– Дети – это завсегда хорошо. Особенно, такие вежливые и хвостатые, как у твоих соседей.
Только по ухмыляющейся роже Мироныча врезать хотел, а он вдруг замер и глаза выпучил:
– Во, сыночек пожаловал…
Обернулся я на треск, а из-за валуна у портала чудовище лезет. Дернулся бежать, а зараза Мироныч свалился мне мешком под ноги, я через него и грохнулся. Да виском об пятку его чугунную. Чувствую, меня по щеке что-то щекочет. Открываю глаза – а там медведка надо мной нависла, как собака бронированная, и усиком меня щупает. «Ну, – думаю, – конец мне пришел». Закрыл глаза и мертвым прикинулся. Авось пронесет.
Не пронесло. Видимо, задремал я на теплой земле. Очнулся, навозом несет – похоже моя Маруська крепко за сливатусы взялась. Пошарил рукой. Мироныча подо мной нет. А рядом кто-то скребется. Глянул – вот же ж наваждение. Мало мне было своих медведок, так еще и эта бронированная скотина землю роет. Уже по пояс в землю вкопалась и усиками на брюшке с довольным видом помахивает. Не дай бог моя Маруська такого красавца увидит – звуковой волной всю Марсиановку снесет.
Вдруг из-за валуна дуло высовывается, а за ним лысина Мироныча сверкает. Щурит он один глаз и на сторону кивает, мол, отойди, щас стрелять буду! Перевел я взгляд от дула на задорно подрагивающее брюшко размером с ведро и затосковал. Нехорошо это – в спину стрелять. Подло. К нам, может, неизвестный науке вид пришел, а мы его так… Вздохнул я и на шаг сдвинулся. Задергался Мироныч – медведку я ему закрыл. Рожи страшные корчит, шипит. А я голову отвернул и среди сливатусов округлыми частями моей благоверной любуюсь. Очень ей прополка к лицу идет.