Марс, 1939 - стр. 7

Если бы действительно пьян.

Из довольно непритязательного перехода они прошли в чертоги – высокие потолки, мрамор, яркий дневной свет, странный на такой глубине – над ними метров пятьдесят породы, не меньше. По ровной, без складочки, дорожке они прошли вглубь, где и остановились. Напротив, за столиком с гнутыми ножками, сидел человек. Не первое лицо государства, даже не второе, но третье – несомненно. Хотя – как посмотреть. Откуда посмотреть. Для многих – он самый первый.

А рядом, но на своем неглавном месте – рангом пониже, все больше незнакомые, за исключением одного Краюхина, в генеральском мундире, покрытом чешуей орденов. Tyrannosaurus Rex, вспомнил Быков рисунок Дауге.

– А, вот они, наши герои. – Человек за столиком был непритворно доволен. Он любил быть добрым – к своим, награждать, давать заслуженное. – Именно благодаря вам, таким как вы, наступил сегодняшний день. Впереди… Ах, какая впереди жизнь! С нынешнего дня… – Речь лилась, плавная, ласковая, сверхтекучая. Потом перешли к протокольной части: «За проявленные при этом мужество и героизм…» Всем вручили по ордену, а Быкову, как и предсказывал Юрковский, еще и Золотую звезду. Дыры в кителе не потребовалось, по крайней мере сейчас: на орденах были хитрые крючочки, как у клещей. Держатся. Когда присосется, начинает раздуваться.

– А сейчас мы по-простому, по-семейному присядем. – Их провели в новый зал. Сколько же их здесь нарыто.

– Ну, здесь все свои. – Третье лицо огляделся с удовлетворением. К своим относились и Краюхин, и порученец, и, разумеется, новонагражденные. Остальные – свита, репортеры, телевизионщики – остались за дверью. – Большое дело своротили. По русскому обычаю… – Он хлебосольно повел рукой. – Жаль, времени мало. Ну, вы потом продолжите – верно, Николай Захарович?

– Непременно продолжим. – Краюхин потер руки, изображая продолжение. – Традиция!

– Чем богаты, как говорится. – Руководитель собственноручно резал хлеб, пахучий, ржаной. Сало, огурцы, лук уже лежали на блюде. – Мы по-русски, по-простому. Я слышал, вам, космогаторам, нельзя, но вы уж уважьте старика. – Из запотевшего графина он разлил водку по маленьким пузатым стопочкам. – Во здравие…

Выпили все, лишь Дауге запнулся, и Юрковский подтолкнул Иоганыча – давай, мол.

Быков захрустел огурцом, руководитель одобрительно поглядел на него:

– Люблю таких, парень. В работе тоже, чай, не последний?

– Алексей Петрович проявил себя с наилучшей стороны, – аттестовал Быкова Краюхин.

– Помню, как же. Значит, так. Начнем вот с тебя. Юрковский, да?

– Так точно. – Володька, не спросясь, налил себе вторую стопку. Лицо бледное, но улыбчивое. Переморгаем, Володька. Не то видели.