Марргаст. Первое семя тьмы - стр. 36
− И висеть тебе тогда, ясен клен, на виселице, − добавил Щука, изобразив ладонью захват и скривив рожу, точно от удушья.
Так они все же хотят, чтобы я к ним присоединился. Весьма странным способом убеждают, но все же.
− И для чего я вам так нужен?
Радогост развел руками, удивляясь столь неуместному вопросу.
− Наше Братство со времен правления Первого владыки защищало людей от порождений тьмы. Сейчас никто не вспомнит, сколько предки-смаги сделали для своего народа. Нас мало, Иван, крайне мало. Мы слабое эхо отгремевшего величия.
− Почему же тогда не напомнить людям о вас? − спросил я. − Сходите к князю, расскажите правду. Пусть соберут армию, дадут вам денег.
− А я говорил, что он дурак, − наставительно буркнул Ойла из угла. Вот же дряхлый ворон!
Главарь смагов улыбнулся. Смуглая ладонь скользнула по лицу, и я впервые заметил, какая у смагов жесткая кожа. Словно их всех подсушили над костром.
− Нельзя. После свержения Гороховых потомков и раскола великого царства, мы потеряли всех покровителей. Борислав с братьями терпят нас только из уважения к мудрости Первого. Богатыри приносят головы лесных чудищ, огненных змеев – а как доказать свою правоту нам? А сумеем их убедить, кто даст слово, что люди не попытаются использовать открывшиеся знания во зло?
Я содрогнулся, как наяву увидев широкую пасть трехрогого. Его зловоние и тот суеверный ужас, вызванный одним видом гротескного тела. Кому захочется призывать такое? Хотя для войны или чтобы укрепить собственную власть среди коварных братьев…
− Мы раскрыли многое из того, что знаем сами, − Радогост выпрямился. − Силой заставить тебя мы не можем, поэтому спрошу прямо − ты пойдешь с нами?
− Откажешься, мы поймем, − Щука встал с ним рядом. − Будешь жить как раньше, разве что станешь чуть известней. С каждой стены будет глядеть твоя хитрая рожа. Но это ж не проблема, да?
Кажется, значение фразы «добровольный выбор» этим чудакам неизвестен.
Я поджал губы, изображая моральные терзания. С понурым видом пожал ладонь главного смага − отчего тот сразу посветлел лицом, − а про себя подумал, что время рассудит, кто и кого будет использовать. Они напрасно меня недооценивали.
***
− Я не могу ехать в город в таком состоянии.
На меня снова смотрели, как на юродивого. Даже молчаливые ученики выразили свое презрение мимикой. Щука, заплетавший бороду в короткую торчащую косицу, оторвался от этого занятия и почесал переносицу.
− А что с тобой? Ты же воду пил. Не полегчало?
Я закрыл глаза, и как учили в Сокольской школе, досчитал до десяти.
− Мои раны. Они не станут хуже?