Марой и хранители - стр. 52
– Я не хочу, чтобы они смотрели. Ты должен закрыть двери, – прозвучало расстроенное у его губ.
– Кто смотрит? – он невольно повернул голову направо.
Окружающее белое бесконечное пространство оформилось в комнату. На недалёком расстоянии друг от друга появилось две открытых двери. На их пороге стояли сирра Элоиза и Вернер, укоризненно глядя на любовников.
– Мама? Вернер? Что вы тут делаете?! – Арман изумлённо поднялся, со смущением оглядываясь на Мариэль, которая перекатилась на живот, чтобы лучше видеть гостей, и теперь подпирала голову ладошками.
– Чему я тебя учил? – Вернер не делал шаг вперёд. Говорил, оставаясь возле двери. – Только воздержание помогает юному магу накопить силу и не погибнуть от соблазнов. А ты побежал за первой задранной юбкой!
– Если ты не хочешь прислушиваться ко мне, послушай Вернера, – горько поддержала предыдущего оратора сирра Элоиза. – Я тебя предупреждала: эта девица тебя погубит!
Арман, стоя между кроватью и дверьми, обернулся назад. Стало неловко за слова, сказанные близкими людьми:
– Мариэль, не слушай их!
– Мы вложили в тебя все свои знания, свои силы и свою жизнь не для того, чтобы ты спустил свою жизнь на женщин! – продолжил Вернер.
– Ты меня убиваешь, сын! – жалобно вторила Элоиза, начиная плакать.
– С завтрашнего дня увеличиваем время тренировок: будем выбивать из себя похоть! Отец уже дал на это разрешение.
– Прогони её, сын, без неё будешь счастлив!
– Я жду!
– Мы ждём…
Жестокие слова и плач матери били в самое сердце, не щадя. В груди закололо, а взгляд затуманился. Страшно было оглянуться, но он сделал это и обомлел. Мариэль стояла у противоположной широко открытой двери, за которой виднелась пропасть.
– Они правы, – грустно сказала девушка, раскидывая руки и делая шаг назад. – Без меня ты будешь счастлив.
– Закрой её дверь, Арман, сынок! – Вернер перешёл на ласку. – Таких у тебя в Люмосе будут десятки, если ты захочешь.
– Надо же, в кои-то веки она права! Без неё в Лабассе станет светлее, – улыбнулась Элоиза сквозь слёзы.
Он разрывался, ибо любил одинаково и мать, и Вернера, а Мариэль… Она была тоже своя, родная.
– Ты никогда не сможешь сказать нужных слов, а я не могу ждать. Прощай! Я люблю тебя! – шаг, и Мари летит в пропасть, напоминая собой огромного белого энджела, распростёршего крылья-рукава.
– Нет! Пожалуйста! – он поворачивается к опустевшей двери, бежит к ней и прыгает в пропасть, но в следующее мгновение сон его возвращает перед госпожой Делоне и воспитателем.
Повторяет манёвр снова и снова, каждый раз силуэт птицы ближе к земле, а в дверных белых проёмах Вернер и матушка улыбаются всё радостней.