Марка страны Гонделупы - стр. 5
Но удирать было поздно. Сестра в белом халате спросила у Пети, как его зовут, как его фамилия и сколько ему лет.
Петя тотчас ответил, что зовут его Петя, что фамилия его Николаев и что недавно ему исполнилось семь лет.
– Ступай посиди, тебя вызовут, – сказала сестра и всё, что ей сказал Петя, быстро записала в большую книгу.
А Петя пошёл на свободное место у окна и сел.
Сел, глянул направо, на своих соседей, и обмер: рядом с ним, бок о бок (ну кто бы мог такое представить?!) сидел его злейший враг – Вовка.
Но какой же это был не похожий на себя Вовка! Он весь лоснился от чистоты. Его красные щёки блестели, будто два хорошо вымытых помидора. А коленки-то, коленки! Наверно, их тёрли мочалкой часа два! Если не больше…
Петя посмотрел на свои колени. М-да… Мама покраснела бы и за его рубашку, и за его трусики. Но за колени – больше всего…
А Петя не собирался краснеть. Ничуть. И если щёки его слегка порозовели, а глаза заблестели, так это вовсе не от стыда. Наоборот – от гордости.
Вовка не решился бы прийти сюда один. Куда там! Рядом с ним сидела мама. И тут же, к великому Петиному удовольствию, она спросила:
– Неужто ты один, Петя?
– Один, – гордо проговорил Петя и небрежно прибавил: – Что ж тут особенного?
– Может, и мне уйти… Останешься? – спросила у Вовки мать. – Вот, будете вместе.
– Останусь, – буркнул Вовка, стараясь не смотреть в Петину сторону.
– Ну и ладно! Коли так, не буду времени терять. – И, твёрдо шагая, она направилась к двери.
Мальчики остались одни. Они сидели рядышком, надутые, сосредоточенные. И хотя оба отвернулись друг от друга и смотрели в разные стороны, прежней вражды не чувствовали. Наоборот, им очень хотелось поговорить.
Но кто же решится первый?
Петя?
Ну нет! Он скорее проглотил бы кончик собственного языка.
А у Вовки и в мыслях такого не было. Первому мириться, когда Петька кругом виноват? Очень надо!
Иногда они бросали исподлобья друг на друга быстрые незаметные взгляды. Ёрзали на стульях. Но оба молчали, крепко стиснув зубы.
Так прошло пять минут. Потом десять. Потом пятнадцать.
И вдруг совершенно отчётливо из боковой двери раздалось:
– Владимира Чернопятко к врачу.
Петя вздрогнул. Быстро, как на пружинке, повернулся к Вовке:
– Тебя.
– Да, – еле слышно прошептал Вовка, и щёки его стали медленно бледнеть.
Петя почувствовал к своему недавнему врагу такую жалость!..
– Ты не бойся, – прошептал он. – Это не очень больно…
– Я не боюсь, – дрогнувшим голосом ответил Вовка и поднялся со стула.
В ту же минуту тот же голос из той же двери крикнул:
– Петра Николаева к врачу!