Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции - стр. 3
Сюжетные коллизии романов тетралогии организуются благодаря точке зрения главного героя, некоего «свидетеля времени». Это вымышленная фигура: достаточно ординарная личность, молодой русский дворянин-офицер Юлий Штааль. Волей случая оказавшийся в Париже, он наблюдает казнь жирондистов, присутствует при «падении» Робеспьера. Штааль, умудрившийся по воле автора в буквальном смысле проспать важнейший исторический момент – низложение Робеспьера в Конвенте 9 термидора (27 июля), никак не влияет на ход истории, все события происходят при его пассивном соучастии в лучшем случае. С другой стороны, даже такое незначительное лицо, пассивный наблюдатель, косвенно влияет на цепь причин и следствий, тем самым оказываясь одним из бесчисленных случайных факторов, которые и определяют развитие истории.
С точки зрения современной теории хаоса здесь Алдановым иллюстрируется «эффект бабочки», который, в свою очередь, у современного читателя вызывает и аллюзию к рассказу Рея Брэдбери «И грянул гром» (1952), где гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир очень далекого будущего, так и к сказке братьев Гримм «Вошка и блошка» (1812), где ожог главной героини в итоге приводит ко всемирному потопу. Подобного рода концепт является важнейшим мировоззренческим принципом, на котором строится вся историософия Алданова-мыслителя.
В предисловии к роману «Чертов мост» (1925) Алданов прямо формулирует ключевые принципы своего подхода к исторической беллетристике: «Критики (особенно иностранные), даже весьма благосклонно принявшие мои романы, ставили мне в упрек то, что я преувеличиваю сходство событий конца 18-го века с нынешними <…>. По совести я не могу согласиться с этим упреком. Я не историк, однако извращением исторических фигур и событий нельзя заниматься и романисту. <…> я <…> никаких аналогий не выдумывал. Эпоха, взятая в серии “Мыслитель”, потому, вероятно, и интересна, что оттуда пошло почти все, занимающее людей нашего времени. Некоторые страницы исторического романа могут казаться отзвуком недавних событий. Но писатель не несет ответственности за повторения и длинноты истории».
Историзм Алданова – не иносказательное изображение той или иной эпохи, это, скорее, документальные фрагменты, наподобие фотографий из семейного фотоальбома, где в чертах людей, живших веком ранее, их потомок улавливает собственные черты. Отметим также, что особый акцент на соответствие изображаемых автором картин, информации, взятой им из достоверных источников – лейтмотив каждого алдановского предисловия в книгах тетралогии, как, впрочем, и в большинстве его других крупных исторических работ.