Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции - стр. 11
Нина Берберова писала: «Большинство из нас, во всяком случае большинство “молодых” – и в том числе и я – с благодарностью и благоговением брали от Франции, что могли. Все мы брали разное, но с одинаковой жадностью <…>. Между двумя войнами нам было из чего выбирать: Алданову и Ремизову, Бердяеву и Ходасевичу, Поплавскому и Набокову было что “клевать”, и не только клевать, но и кормить своих детенышей» [БЕРБЕРОВА (III). С. 565].
Эмигрантская критика небезосновательно прибавляла к влиянию Л. Толстого на Алданова, также и влияние Анатоля Франса. В предисловии к «Самоубийству» Алданов характеризуется Адамовичем как «русский Анатоль Франс» [АДАМОВИЧ (VI)].
В рецензии на «Одиночество и свободу» критик замечает, что «Алданова не раз сравнивали с Анатолем Франсом, подчеркивая общий для обоих романистов уклончиво иронический скептицизм (не так давно в печати промелькнуло сравнение более причудливое: “наш современный Петроний…”). Но при всем своем прирожденном западничестве, при всем своем европеизме Алданов в глубине творчества ведет и продолжает линию скорей традиционно русскую, чем анатоль-франсовскую». В. Варшавский, рецензируя «Портреты Алданова», настаивает на флоберовском влиянии на алдановское творчество [ВАРШАВСКИЙ (III). С. 221]. Александр Кизеветтер чувствует в тексте Алданова отсылку к стихотворению «Chanson d’automne» («Осенняя песнь») Поля Верлена [КИЗЕВЕТТЕР. С. 478]. Известна высочайшая оценка, которую не приемлющий в целом модернизма Алданов давал прозе Марселя Пруста: «Думаю, что именно в изумительном знании людей, соединенном с огромной изобразительной силой, главная сила Пруста» [АЛДАНОВ (ХХ)].
В предисловие к бунинской книге «О Чехове», которое является исключительно интересным с литературоведческой точки зрения, Алданов ставит пример Чехова на французскую почву: «Перед кем, например, из французских писателей так рано открывался доступ в Академию, в Comédie française, кому из них издатели платили такие деньги?». Как бы проводя параллель своей жизни с чеховской биографией, Алданов-критик обращает внимание на тот факт, что внимание Чехова также занимали переводы его книг на иностранные языки: «В одном из своих писем он отмечает – очевидно, как “событие”, – что его перевели на датский язык, и забавно добавляет: “Теперь я спокоен за Данию”» [АЛДАНОВ (ХХI)].
В этой перспективе для Алданова становится важен вопрос: как Запад относится к творчеству двух последних классиков русской литературы? Он выделяет тот факт, что на Западе у Чехова больше ценятся пьесы, а не рассказы, у Бунина же знаменитым является вестернизированный рассказ «Господин из Сан-Франциско», а не насыщенную русским колоритом «Жизнь Арсеньева».