Марионетка Тьмы 3. Сказки Мёртвого Мира - стр. 5
— Бабуль, а может, ну её, а? У нас и так дел полно. Уже и настой очистительный для блаженьского старосты готов, разливать пора, пропадёт же. Мы ж на него последний запас драконьего навоза потратили. Когда теперь пополнить удастся?
— Помолчи уж, дитя неразумное, коли ни о чём не ведаешь, — цыкнула на внучку травница и заложила трубку за пояс. — Вот поможешь мне её раздеть и займёшься настоем.
Но вытряхнуть утопленницу из её странного наряда оказалось не легче, чем переваренную сосиску из целлофановой оболочки, тем более что ни сбоку, ни на спине, ни на груди не было и намёка на застёжку. Чёрный материал, который поглощал отсвет разведённого огня, хотя и был местами разорван, а сдаваться без боя не желал. Даже умудрился затупить любимый хозяйский нож для очистки корешков, прежде чем из него удалось извлечь бесчувственное тело, покрытое коркой запёкшейся крови. Раны над сердцем и в животе выглядели затянувшимися, но стоило их коснуться, как за пальцами потянулись нити густой сукровицы.
— Нужно её перевернуть, — сказала госпожа Земфира, уже зная, что они там увидят. Такие же раны, разве что чуть большего размера, а вот чёрный синяк во всю спину внушал серьёзные опасения. Но будь кожа девушки обжигающе-горячей, а не такой ледяной, было бы гораздо хуже, а так, ничего, отогреют.
Раны промыли заживляющими настоями, смазали тягучей чёрной мазью с резким запахом хвои и прелого лука и накрыли чистыми тряпицами. Травница убедилась, что грудь утопленницы, пускай и редко, но поднимается, и велела внучке обложить её тёплыми камнями, а после сама укрыла её медвежьей шкурой. Землистое женское лицо оставалось безучастным, растрескавшиеся губы были плотно сжаты, отчего в уголках рта застыли напряжённые складки.
— И чего теперь? – спросила Ляля.
— А ничего. — Её бабка снова раскурила трубку. — Будем ждать.
— Ага, только я сбегаю в Блажень да отнесу старосте заказ. — Девочка ухватила сумку с позвякивающими склянками и выскользнула наружу.
Госпожа Земфира подымила над нежданной гостьей и уложила снятый с неё костюм в сундук. Туда же отправился и обёрнутый заговорённой тряпицей кинжал. Она закрыла замок на ключ, спрятала его за вырез платья и только потом тяжело опустилась на свою постель и достала из стоявшего тут же сундучка мешочек с костями чёрного петуха. Растрясла и швырнула на низкий столик под синей бархатной тряпицей. Яркие глаза надолго задержались над гаданием. В сладковатом табачном дыму сменяли друг друга неясные образы прошлого и будущего. В настоящем и так всё было ясно. Боль и Мрак. От дохнувшего в лицо хлада старуха поёжилась и поплотнее запахнулась в шаль. Нет, не обо всём ею было рассказано в прошлую встречу. И то, о чём она умолчала, жгло её сердце ледяным огнём.