Марино капище - стр. 4
Опять старую шарманку завел, поморщился Гришин, прервав на время мыслительно-печатный процесс. Почитай, года три он об этом даже не заикался… Ну да – с тех самых пор, как Челночка сюда перетащил…
– С какого это перепугу ты, Михалыч, вдруг кадровым вопросом озаботился? – ненавязчиво поинтересовался Андрей.
Он отлично знал: если старший группы начинал разглагольствовать на кадровую тему, жди всплеска активности, а, значит, перемен, чего Гришину хотелось меньше всего. От добра добра не ищут.
– Да и в чем проблема? – издалека начал он. – Молодняка, вон, полно! Вышка – в смысле, юридический университет – будущих ментов… пардон, полицейских… что ни год, пачками штампует – выбирай не хочу!
– Я не о тех кадрах, которых, как блины, пекут, – отмахнулся ветеран сыска и со вздохом пояснил, – а о тех, которые решают все… Понял?
– Так бы сразу и сказал! – подыграл ему Гришин, но решил уточнить, в связи с чем Михалыч вообще об этом вспомнил. – А ты к чему про кадры-то? У нас, вроде, с этим делом порядок – комплект.
– Да нет, ребятки… Уже нет… – пробормотал Ершов грустно и, не повернув головы, дрогнувшим голосом сказал: – Всё, братцы! Пришло время мне завязывать со службой – староват я для этого дела стал. Пора перебираться поближе к природе. Домик, садик, огородик и все такое прочее…
– Это не смешно, Михалыч! – фыркнул Гришин, приняв слова Ершова за шутку.
– Мне, Андрюша, не до смеха, – тяжело вздохнул тот.
– Так ты что, серьезно? – опешил Гришин.
Олег, услыхав такое, тоже бросил свое кропотливое занятие и вопросительно уставился на Михалыча: неужели он это всерьез? А тот лишь раздраженно махнул рукой.
– Какие уж тут шутки! – И добавил упавшим голосом: – Я еще в прошлом месяце рапорт написал. Так что, братцы-кролики, финита, как говорится…
Вообще-то, Ершов любил побухтеть в том смысле, что, мол, сколько мне осталось – год-другой, и пенсия, вот достойную смену подготовлю, и адью… Но в тот момент Гришин понял, что старший товарищ принял окончательное решение и скоро действительно уйдет… Ему вдруг стало по-детски неосознанно страшно, когда он представил, что, войдя однажды в кабинет, он не увидит там старого ворчуна, к которому за столько лет привык как к чему-то низменному. Разумеется, умом Андрей понимал, что когда-то такое должно произойти, и даже подспудно готовился к этому, но все-таки оказался не готов. И не имело совершенно никакого значения, что, став матерым профи, он давным-давно уже перестал нуждаться в наставлениях и подсказках более опытного коллеги. Тут было другое – простая дружеская привязанность, что ли.