Marilyn Manson: долгий, трудный путь из ада - стр. 24

, книгу заговоров, в которой, как он заявил, – заговоры чёрной магии из Тёмных веков. Мы вернулись домой, Джон загрузил в рюкзак фонарики, охотничьи ножи, что-то поесть и несколько побрякушек, по его словам, обладающих волшебной силой. Направляемся мы, сказал Джон, туда, где брат его продал душу дьяволу.

Путь к тому месту лежал сквозь сливную трубу, начинавшуюся у дома Джона и проходившую под кладбищем. Мы шли в ней, согнувшись в три погибели, утопая в илистой, засранной крысами воде, не видя ни входа, ни выхода, всё время держа в уме, что в грязи по обе стороны, – мертвые тела. Не думаю, что когда-либо в жизни сверхъестественное пугало меня больше. Во время этой одиссеи длиною в полмили любой тихий звук усиливался зловещим эхо, и мне всё казалось: это мертвецы стучат в трубу, это зомби сейчас прорвутся, схватят меня и живьём похоронят.

Когда мы наконец вылезли на той стороне, мы были с ног до головы покрыты тонкой плёнкой сточных вод, паутины и грязи. Мы оказались в тёмном лесу не пойми где. Полмили брели по зарослям, и тут вдруг показался большой дом. Вокруг него тоже всё заросло, как будто лес пытался вернуть себе отвоёванное у него пространство, а каждый сохранившийся кусок бетона был разрисован пентаграммами, перевёрнутыми крестами, прославлениями сатаны, логотипами метал-групп, а также словами и фразами вроде «хуесос» и «трахни свою мать».

Мы расчистили виноградные лозы и сухие листья, покрывавшие открытое окно, влезли внутрь и осмотрели комнату, светя фонариками. Увидали мы крыс, паутину, битое стекло и старые пивные банки.

По тлеющим в углу комнаты уголькам мы поняли, что здесь недавно были люди. Я обернулся: Джон исчез.

Я нервно позвал его.

«Подымайся, – крикнул он с верха лестницы. – Смори, чо тут».

И хотя я начал было уже паниковать, но последовал за ним, по лестнице, сквозь заставленный дверной проём. Комната выглядела нежилой. На полу валялся полусгнивший матрац, усеянный иглами для подкожных инъекций, скрученной ложечкой и другими причиндалами для употребления наркоты. А вокруг матраса, на полу, лежали страницы из гей-пор-журналов, и на них – презервативы, полдюжины, наверное, – похожие на высохшие змеиные шкурки.

Мы прошли в другую комнату – совершенно пустую, с нарисованной на южной стене пентаграммой и непонятными рунами вокруг. Джон вытащил свой The Necromicon.

«Ты чо, блин, делаешь?», – спросил я.

«Открываю врата ада, дабы вызвать духов, что жили в этом доме». Он придал своему голосу самый зловещий тон, на который только был способен. Затем на пыльном полу пальцем нарисовал круг. И как только круг замкнул – снизу раздался резкий звук. Мы остолбенели, не дыша прислушались к темноте. Никаких звуков – только мой пульс, бьющий молотом в моей ярёмной вене.