Марианская впадина - стр. 16

– Ага! – снова воскликнул ты, выхватил у меня из руки мелок и нарисовал облако с улыбающимся личиком.

– Когда эти группы капелек становятся слишком тяжелыми, им сложно удерживаться в воздухе, и рано или поздно они падают вниз. В зависимости от того, насколько воздух холодный, это может быть дождь или град, снег, снежная крупа или еще что-то. – Я нарисовала от облака стрелочки в сторону моря и в сторону материка. – Как видишь, это круговорот. Вода же, которая спускается вниз, снова испаряется.

Ты молчал и внимательно рассматривал рисунок.

– А рыбы тоже могут испаряться?

– Нет, рыбы не могут испаряться.

– Только представь: они испаряются, взлетают в небо, а потом все вниз падают из рыбных облаков. Повсюду только и слышно «плюх», «плюх», а вместо дождя на голову сыплются рыбы! Но они же тогда все мертвые будут!

Лицо у тебя застыло от ужаса.

– Рыбы не испаряются. Только вода.

– А если море когда-нибудь испарится полностью, тогда все рыбы задохнутся? – вся эта тема тебя сильно беспокоила.

– Нет, – сказала я и провела пальцем по стрелочкам. – Вода же все время дождем или другими осадками падает на землю. Это круговорот.

– Мне кажется, я иногда тоже немножко испаряюсь, – прошептал ты заговорщически.

– Да? – прошептала я в ответ.

– Мне кажется, мне надо съесть мороженое, чтобы пополнить внутри запас воды, – добавил ты с улыбкой.

– Да, так и поступим, а то улетишь мне еще в облака!

Я все еще неподвижно стояла под душем. Вода струйками стекала по телу. Дорожки, по которым стекали капельки, оставляли на моих руках узор там, где смылся пепел. Я стала как будто мраморная. Я медленно принялась стирать пепел со своего тела. Механически я проводила руками по волосам, распределяя воду, снова и снова выжимала волосы. Сейчас ты был в облаках. Ты испарился.

В воде вокруг ног образовался серый рисунок. Потом я услышала стук в дверь.

– Вы там?

– Да. Все нормально.

– С фильтрами – получается? – глухо прозвучало через дверь.

– Да, работает!

– Отлично.

Больше ничего не последовало. Я еще один, последний раз выжала волосы, вышагнула из кабинки и вытерлась полотенцем. На махровом ворсе следов пепла не оставалось. Значит, большую часть Хельги я смыла. Я посмотрела в маленькое зеркало над раковиной, чтобы проверить, нет ли за ушами, на шее, еще где-нибудь остатков пепла, а потом надела нижнее белье, носки и халат. Выйдя из ванной, я пошла вдоль маленького коридора.

На стенах были старомодные бежевые обои с узором из коричневых кустиков травы, которые ты без обиняков назвал бы какашечными, пожалуй. Справа находилась винтовая лестница, ведущая вверх и вниз, слева от меня – коричневая деревянная дверь с матовым стеклом, но она была закрыта. Прямо по коридору чуть приоткрытой стояла деревянная дверь, ведущая в комнату, где горел свет. Я вошла и очутилась, к своему удивлению, в очень современной кухне. Стены в пастельных тонах, а панели шкафов покрыты рояльным лаком цвета яичной скорлупы. Я увидела стеклокерамическую плиту, большой американский холодильник с генератором льда и всякими приспособлениями. Прямо передо мной была стеклянная раздвижная перегородка, рядом с которой стоял обеденный стол и четыре стула. На одном из них сидел Гельмут и ковырялся в ручном пылесосе, кисточкой извлекая кусочки пепла и собирая их на белом листе бумаги. Как он различал, какие кусочки были Хельгой, а какие просто грязью – спрашивать я не стала.