Марго. Люблю-ненавижу - стр. 21
Каким-то марш-броском я преодолела двадцать пять метров коридора, толкнула дверь, попутно ударив кого-то в переговорной. Два юриста, аналитик, секретарь из приемной финансового директора – куча знакомых лиц. Геннадий… он сразу все понял, кинулся, прижал меня к стене и начал совать в мою сумку листы формата А4, сложенные пополам.
– У кого еще что есть – сюда. Быстро! – скомандовал он негромко, и моя сумка в момент наполнилась документами.
– Гена… идем со мной, Гена. Я знаю, как выйти!
Но он отрицательно покачал головой:
– Нет, Марго. Нас пересчитали, обыскивать еще будут, наверное. Но ведь на каждого поименно санкция нужна. Вот и возятся, паспортные данные только переписали. Уходи, Марго. Беги, насколько сил хватит.
И я побежала, уже не боясь шуметь…
Комната архитекторов. Подоконник. Пожарная лестница – пять ступенек вниз. Крыша. Осторожно… Беги, Марго, беги…
По крыше бежать побоялась, пошла медленно. Рано обрадовалась, поняла я, поставив ногу на ржавый подоконник. Окно подсобки оказалось закрыто. Дернула сильнее – нет, закрыто, закрыто, черт!!! Неужели Иван Игнатьевич решил смягчить свою участь, оказав помощь следствию? Или просто попалась добросовестная уборщица? Хотя какая на чердаке уборщица? Что мне делать, господи, что мне делать?! Разбить стекло? Нет, привлеку внимание… С края двора эта часть крыши видна прекрасно – на проходной всегда есть люди. Вопрос только в том – наши ли сейчас. Боже мой, как на войне: «наши – не наши»… А ведь по сути это война и есть.
Окно вдруг бесшумно отворилось, и луч солнца выхватил из чердачного полумрака лицо Геннадия:
– Скорее давай! Да что ж ты смотришь-то на меня, как на покойника?! Руку давай, не стой! Так и знал, что Ванька окно закроет, вот же барахло человек, небось уже к канадской границе подгребает с перепугу. Ну, что ты стоишь, Марго? Руку, я сказал.
Когда-то давно
А если душа слабая, простая как арифметическая задачка, какой танец она может создать?
Анхел де Куатье, «Учитель танцев»
Черно-белые клавиши. Теплые смуглые пальцы, всегда опускающиеся на них с какой-то глубокой мыслью. Черно-белая одежда. Однажды он сказал мне, что с юности решил одеваться в этой гамме – так проще подбирать гардероб, каждая вещь будет сочетаться с другой. Тогда меня удивило такое пристальное внимание молодого мужчины к своему внешнему виду. Но он во всем такой – безупречный. Это – Алекс.
Каждый раз, как Шерлок Холмс, я, выходя из лифта, напряженно вслушиваюсь в шорохи, в запах сигарет – его табак ни с чем нельзя спутать, но даже я иногда обманываюсь. Либо он обманывает меня.