Марди и путешествие туда - стр. 66

Но была ещё одна особенность у Самоа, находящаяся вне досягаемости искусственных новшеств, – его необыкновенные глаза, которые сияли в глазницах цивилизованного человека или дикаря так же ярко, как они сияли при рождении. Действительно, наши глаза – вещь удивительная. Но, увы, в большинстве случаев эти божественные органы бывают простыми линзами, вставленными в углубления, как стёкла в зрительные оправы.

Но у моего Островитянина была душа в глазах: они наблюдали за вами так, как будто кто-то находился в них. Это надо видеть, чтобы убедиться! Время от времени они изменчиво блестели, как опал; в гневе – пылали, как сталь в состоянии белого каления.

Велизарий, как вы помните, совсем недавно потерял руку. Но вы решили бы, что он родился без неё; подобно лорду Нельсону, он высокомерно щеголял своим благородным обрубком.

Но мы больше не будем говорить про Самоа, только скажем следующее: этим именем нарёк его морской капитан, предложивший название островов – Савийан или Самоанская группа, иначе известная как Острова Навигатора, – его уроженцу. Остров Уполуа, один из той группы, удостоился особой чести его рождением, и как Наполеона называют Корсиканцем, так и мы будем иногда в этой традиции говорить о Самоа как об Уполуа. Он очень любил, когда его называли этим именем.

Как-то негалантно, что мы не перешли к леди. Но что стоит сказать об Аннэту? Пока я живу, я не могу написать приятный портрет этой дамы, поскольку лесть усугубляет неприязнь к уродливым предметам. Кроме того, непроходимое уродство должно оставаться без иллюстрации, как что-то ненужное, не требующее описания. Но единственное уродство – это уродство сердца, отражённое на лице. И хотя красота предстаёт в очевидности, только очарование незримо.

Все знают, какое восхищение вызывает блуждание вверх и вниз по старой пустой арендуемой квартире в некой тёплой мечтательной стране, где в свободных комнатах эхом отражается тишина, открытые двери скрипят, как шаги незнакомцев, а тёмные ветви деревьев старого сада лезут в каждое окно, словно руки ночных грабителей; и как только начинаешь прибивать деревянную обшивку, то позади неё, как будто игральные кости, начинают грохотать мыши. Вверх и вниз в таком старом доме любят блуждать призраки, особенно если место связано с некой удивительной историей.

И во время сонливой неподвижности тропического морского дня в плену у таких размышлений оказался я, решив изучить получше нашу небольшую бригантину, чей трагический корпус наследовал память о резне, всё ещё неся её неисчислимые следы.