Маняша. Или как я встретил мать вашу - стр. 46

Несмотря на максимально тесное переплетенье тел, какого-то душевного единения у нас с Мариной, за всё время симбиоза, так и не случилось. Я находил её очень красивой, утонченной, но немного странной, в связи с её активной внутричерепной жизнью. Жить надо здесь и сейчас, а помечтать на пенсии успеешь! Она же, и ко мне, и ко всем остальным «академикам» относилась снисходительно. Дескать: «Я, эту вашу медицину, не особо понимаю. Как, в здравом уме, можно ковыряться внутри человека, а тем более трупа (фи!!!), но придворный лекарь – полезный персонаж… как садовник или сантехник. Особенно, когда милорд уходит в дальний крестовый поход, и надо с кем-то коротать досуг… и делить постель. Так что, обучайтесь». Вот, как интересно получается. Когда я поступал в ВМА, конкурс был двадцать семь человек на одно место. По блату поступить тогда было невозможно, до введения ЕГЭ оставалось как минимум лет двадцать, и надо было поразить членов экзаменационной комиссии своим всесторонними познаниями. И ведь поражали. Априори, все поступившие были одарёнными, неординарными личностями. Однозначно, более интеллектуально, да и творчески развитыми, чем основная масса людей. Как «Люди в чёрном», Best of the Best! Были и выдающиеся спортсмены, и ученые, и изобретатели, и поэты, и любовники – как говорится, на любой вкус. Но никому из нас не удалось серьёзно привлечь внимание Марины к своей персоне. Мы для неё были серой (точнее синей) массой, с которой она, временно вынуждена делить кров и очаг.

Первые месяцы знакомства мы очень часто занимались сексом, и каждый раз Мари испытывала оргазм или очень эффектно его имитировала, но не суть. Ведь я никогда не тешил себя иллюзиями, мол это потому что я такой прекрасный любовник. С другой девушкой – да! Но, не с Мариной. Для неё я был лишь триггером, спусковым крючком, а основное действие происходило у неё в воображении. Несколько раз я пытался выведать у Маняши, чем же, таким особенным, покорил её сердце этот узник замка «Кресты», которого она с таким трепетом ждёт, но никакого внятного ответа не добился: «Это нельзя описать словами. Когда ты его увидишь – сразу поймёшь». Ладно, подождём, нам спешить некуда.

К нашим разговорам на тему учебы она даже не прислушивалась, там сплошная скука. Но, когда я начинал ей вещать о своих амурных похождениях, всегда слушала с замиранием. С самого первого рассказа я понял, что её мало интересует сам сюжет квеста: как догонял, как покорял и тактико-технические характеристики очередной завоёванной Дианы. Эту информацию можно было вообще пропустить. Её интересовала атмосфера: «А какого цвета было небо?», «А какие запахи стояли вокруг?», «А что за музыка играла в этот момент?». Она очень мало сама путешествовала, поэтому все маленькие, даже очень незначительные детали производили на неё неизгладимое впечатление и помогали воссоздавать общую картину происходящего. И я старался, максимально подробно, описывать «фон», зачастую приукрашивая или, даже привирая. В дикий восторг Мари привело моё повествование, о единственном романтическом вечере с её тёзкой в санатории ВВС на берегу Черного моря. Почти тёзкой, приморскую прелестницу звали Марианна. Вот там было всё, как Маняша любит: неожиданное знакомство, танец страсти, всеобщее внимание и восхищение, романтическая прогулка по морскому побережью на фоне шума волн и запахов тропического леса, вмешательство в отношения сурового отца, битва, и неминуемое расставание! На всё про всё – десять часов (с перерывом на сон). Хотя самого акта любви, собственно, и не случилось, ввиду малолетнего возраста Марианны. Мариша по ходу рассказа вставляла уточняющие вопросы: «А какое на вкус было это домашнее вино?», «А как поют цикады?», «А кто такие цикады? А почему они сидят на дереве?», «А когда голенькая лежишь на пляже, песок ТУДА не набивается? (я откуда знаю, ни разу не проверял)», «Ты что, в теннис умеешь играть???», и к концу повествования совсем поплыла от перевозбуждения. «Эдак тебя торкнуло! Давай родная, возвращайся потихоньку в реальность, я не хочу спать на мокрой простыне!.. Опять…». * А вот нашу военную составляющую, она открыто презирала. Война – антагонист любви!!! Как можно, вообще, этим заниматься? О чём, абсолютно не стесняясь, сообщала мне в кровати перед сном.