Маняша. Или как я встретил мать вашу - стр. 17
По первым трём номерам – отбой. Хотя, при последнем звонке грубый женский голос на секунду задумался, а потом спросил: «Сычёв! Ты, что ли?» – и я моментально сбросил вызов. Я её даже помню плохо. И не факт, что она меня окончательно опознала – это хорошо. А вот последняя запись – без телефона, но самая свежая. Танька с юрфака! Мы с ней познакомились относительно недавно на каких-то спортивных соревнованиях. Танька – классическая волейболистка: двухметровая дылда, пышущая здоровьем и жизнерадостностью. Но мама у неё, какой-то главный прокурор в Воронеже, отправляя доченьку учиться в Ленинград, строго-настрого приказала вернуться домой такой же невинной, как и до отправки. Проверять будет лично. «А если вдруг кто-то полезет в запретные места – сгною в катакомбах» – пообещала мама будущей студентке на посошок. Дурында, радостно сообщала об этом условии, всем своим новым знакомым мужского пола, и личная жизнь у неё, как-то, не заладилась. Даже не лизнул никто, ни разу. Ну его нафиг, психованную маму с катакомбами. Но Танька не унывала: постигала юриспруденцию, играла в волейбол и чувствовала в целом себя превосходно. Она, априори, не могла пригласить меня на интимное празднование, но это была последняя запись в моей телефонной книжке. Надо ехать. Как назло, её общага находилась в, противоположной от Луначарского, жопе мира, возле метро «Купчино». Но выбора особо нет, и я поехал. Пока трясся в метро через весь город с севера на юг, вспомнил, как впервые попал в гости к волейболистке…
…Студенческие общежития в Санкт-Петербурге условно делились на два типа: старые и новые. Под старые использовались древние исторические здания, принадлежавшие учебным заведениям с момента их образования. Например, общага «тряпочки» на Сенной. Новые массово были отстроены на городских задворках в последние годы советской власти, по одному и тому же типовому проекту – «крест», центральный вход с лифтовыми шахтами и расходящимися в четыре стороны жилыми блоками. Каждый блок содержал в себе несколько жилых комнат, а в одном из них находился санузел: пара туалетных кабинок и несколько раковин с умывальниками. С одной стороны, Таньке не повезло – сортир находился на входе именно в её блок, а с другой стороны, всё же повезло – её комната находилась в конце коридора, и соседство с санузлом не доставляло никаких неудобств. И вот, первый раз выйдя из лифта и направляясь вслед за хозяйкой к её комнате, я боковым зрением заметил возле раковины молодого человека в наших армейских синих спортивных штанах и растянутой белой майке. Он стоял ко мне почти спиной, и что-то увлеченно там отстирывал, но всё равно показался мне смутно знакомым. Зайдя в комнату и проанализировав увиденное, я пришёл к выводу, что он сильно похож на Валеру Шапошникова. Валера съехал из нашей казармы уже давно, в неизвестном направлении, в гости никого не звал и старательно скрывал место своей «лёжки». И тут такая удача. Танька подтвердила мою догадку: «Да, в третьей комнате живёт Валера, он курсант-медик, у него серьёзные отношения с Маринкой из её группы, и скоро они поженятся».