Маньяк, похожий на меня. Детективные рассказы и повести - стр. 7
Девушка что-то испуганно пропищала. Всё, грустно подумал Костя, она готова вручить себя в лапы этого питекантропа. Который знает, что во всём виноваты доценты, но даже не помнит, сколько кафедр хирургии в институте, где он получает благородную профессию врача. Коротенко посчитал полостную, факультетскую и глазную. А есть ещё сосудистая, не говоря уж о травматологии.
Костя Лесовой, как и все, наверное, в институте, относился к происходящему философски. Может, кого-то у нас и убили. Тех, у кого хватает ума пробираться ночью в спортзал, чтобы заняться сексом, вполне могли и убить. Вот я собираюсь заниматься сексом ночью в спортзале? Нет. У меня назначено свидание на спортплощадке? Тоже нет, мне бы фармакологию сдать до экзамена. Ну так чего мне бояться? Это вот пусть Коротенко боится, которого перепуганная второкурсница уже к себе прижимает, чтобы спас и защитил от невидимых убийц.
Костя слегка сам перед собой лукавил. Вообще-то, он не занимался сексом в спортзале совсем не потому, что трудно или опасно попасть ночью в институтский спортзал. Его единственный на курсе приятель, Димка Лавров, имевший обыкновение каждый семестр затевать, развивать и завершать очередной роман, полагал, что дело в природной застенчивости, но эти домыслы Костя Лесовой решительно отвергал.
– С кем? – спросил он как-то ещё в прошлом году, когда Лавров невзначай поинтересовался у Кости, почему тот редко знакомится с девушками в институте. – С кем, с Синдереллой? Где? В этом вонючем морге?
При этом Лесовой смотрел на приятеля свысока. Он вообще смотрел на всех свысока, что делал без особого труда, будучи длинным, хотя и довольно тощим. Разговор происходил на кафедре анатомии, там, где справа анатомический театр, а слева дверь с окошком, откуда студентам выдают препараты, то есть отсечённые кости или, скажем, печень на эмалированных подносах. Студенты берут препараты и смотрят на них, набираясь ума-разума. Синдереллой же кликали одну из студенток с их курса – наглую, курящую и даже по меркам мединститута бесстыжую. У неё были морковно-рыжие волосы и странно-тёмный цвет лица, как будто Синдереллу совсем недавно задушили. Жутенькая внешность, вообще-то.
А нелепость Костиного ответа заключалась в том, что эту Синдереллу давно отчислили, после первой же сессии, за то что слегла в наркологическую клинику. Если б по беременности, в деканате пожалели бы будущую мамочку, а так чего уж, сама напросилась. Выходит, Костя оказался достаточно высокомерен, чтобы презирать Синдереллу, но недостаточно внимателен, чтобы заметить, что уже год вместе с ней не учится.