Маньяк, похожий на меня. Детективные рассказы и повести - стр. 16

Со второй попытки автомат соединил.

– Бемби? – очень бодрым тоном спросил Костя.

– Называй меня по имени, пожалуйста, Лесовой, – сказала девушка голосом, каким просят не в первый раз.

– Извини, Катюша, – сказал Костя и даже снял очки, хотя этого никто в полутёмном вестибюле учебного корпуса не увидел. – Сегодня ничего с «Бэтменом» не получится.

– С чем не получится?

– С тем, чтобы в кино пойти. Я билеты купил. Но я учусь. Зачётов много не сдано.

– Так, – сказала Катюша и замолчала.

– Нет, правда, – сказал Костя покаянно и снова надел очки. Волосы попали под них и лезли ему в глаза. – Ты представить себе не можешь, что такое институт. Ты счастливая.

– Представить не могу, – согласилась Катюша, – я счастливая.

– Ну, я тебе вечером ещё позвоню?

– Ага, – сказала Катюша.

– Ты не обиделась?

– Нет, абсолютно, – сказала Катюша и повесила трубку.

Лесовой постоял в полумраке. Вздохнул и последовал примеру собеседницы.

Получить анатомический препарат для изучения – это здорово звучит. Но это погано выглядит. Студент склоняется к окошку, прорезанному в двери, похожей на обычную дверь в туалет. Оттуда выглядывает лаборант или лаборантка. Даже не выглядывает, а руку высовывает. Студент кладёт в эту руку свой студенческий билет. Это как бы залог.

Потом студент стоит, переминаясь с ноги на ногу, и нюхает. Чем здесь всегда так воняет? Вы думаете, так пахнут покойники? Ничего подобного, это ядрёная химия, запах тяжёлый, он перебивает все остальные, даже неприятные ароматы.

Потому что здесь не мертвецкая. И даже не секционная и не прозекторская. Здесь анатомический театр – помещение уникальное, существующее только в институтах, где учат врачей. Здесь никого не интересует, отчего умерли эти люди, лежащие на каменных столах, – здесь смотрят, как эти люди устроены и из чего сделаны. Смотрят студенты. Показывают преподаватели. А препараторы, они же лаборанты – режут. Режут тщательно и до конца, пока человеческое тело не распадётся на детали.

В секционной у судебных медиков, например, дело другое. Трупы там, конечно, тоже мёртвые, но похожи на людей. На страшных, мёртвых людей, над ними хочется плакать, их хочется жалеть. Их вскроют, зашьют, оденут в похоронный костюм и отдадут родным.

В анатомическом театре совсем другая цель. Если труп попал сюда, то это надолго. Хороший препарат, на котором видны мышцы, кости, нервы и внутренние органы может научить не одну группу студентов, а целый курс. Человеку свойственно ошибаться. А трупам свойственно разлагаться, и чтобы этого не случилось, перед тем, как приготовить препарат, труп кладут в каменную ванну, отделанную дешёвым кафелем. На неподготовленного посетителя всегда производит сильное впечатление вид этой ванны, откуда торчат закоченевшие серые руки и ноги. Синевато-серый цвет кожа приобретает после обработки, эта же обработка лишает труп сходства с человеком, приучая будущего врача к хладнокровию, рациональности и отчасти к цинизму. Вообще-то, всё это врачу весьма необходимо.