Маньяк и тайна древнего русского клада - стр. 38

С тех пор минуло два добрых десятка лет, но Вацек так и не отказался от назойливой мысли найти утраченное в неразберихе немыслимое сокровище.

Итак, проснувшись ранним апрельским утром, по обыкновению в шесть утра, он сразу же включил вещательный телевизор и начал, как и всегда, одновременно с утренним моционом, прослушивать последние региональные новости. Вацек как раз находился в ванной и чистил зубы, когда с неугомонного экрана прозвучала негромкая фраза, еле-еле до него долетевшая, но словно бы острым клинком вошедшая в чуткое ухо; она взбудоражила бандитское сознание до такой чрезвычайной степени, что он едва не проглотил зубную щетку и, ошарашенный, поперхнулся. Так и оставаясь с нею во рту, он разом вылетел в огромную залу, где прямо перед плазменным устройством, на широком диване, беспечно развалился огромный, «горилообразный» человек, который бесцельно вертел пультом управления, словно бы раздумывая, что же с ним следует сделать.

– Буйвол! – брызгая ароматной пеной, грубо прикрикнул разгневанный Босс. – Как прикажешь тебя понимать?!

Копылин Иван Альбертович заслужил говорившее прозвище из-за трёх неотъемлемых признаков: необъятной, просто неисчерпаемой силы, да внешнего спокойствия, да безудержной ярости (вскипавшей в нём всякий раз, когда его вынуждали к необузданному проявлению звериного буйства). Ближайший соратник, он был старше главы ивановской мафии на каких-то два года и прошёл вместе с ним долгий, тернистый путь, позволивший подняться от простых, никчёмных «шестёрок» и до непререкаемых руководителей местного авторитетного криминала. Буйвол не отличался сверходарённым разумом (в наивысшей степени им наделялся более мелкий сподвижник), наоборот, он слыл по-настоящему глупым; зато звероподобный детина владел нечеловеческой, сокрушительной мощью, позволявшей двигать необъятные, огромные валуны (вследствие чего становилось не слишком понятно, почему переросток-верзила настолько легко подчиняется маломерному, тщедушному человечку?). Крепкая дружба разносторонних людей завязалась давно. Копылин в ней, не отличаясь большим умом и здравым рассудком, всегда полагался на хитроумного и изворотливого подельника; он даже (никогда не выказывая явного недовольства) позволял тому и «пилить» себя, и дерзко песочить, испытывая к Вацеку если и не трепетный страх, то братскую дружбу и настоящее «пацанское» уважение.

Вот и теперь, со стороны могло показаться необъяснимо странным, как мужичок с ноготок, смотревшийся не больше чем «метр с кепкой», вовсю отчитывает стоящего перед ним большого громилу, а тот лишь виновато хмыкает, опустив понурую голову, отчасти квадратную, а частью, наверное, всё-таки «бычью». Стоит отметить, он не сразу и понял, в связи с чем возникло неистовое негодование не столько властного хозяина, сколько лучшего друга; но на всякий случай, видя разгневанного Валерия, звероподобный мужчина мгновенно поднялся с удобного места и застыл в почтительной позе, спокойно дожидаясь, когда же ему объявят обоснованную «предъяву». Глава ивановской преступности не заставил долговременно ожидать.