Манькин хлеб. Рассказы - стр. 1

Помню в далёком детстве – коммунистические времена тогда ещё были – родители мои где-то по блату в какой-то организации раздобыли килограмм или два конфет шоколадных в бело-синих хрустящих фантиках (советские были упакованы в бумажно-картонных обёртках – серые, блёклые, будничные). Так как я в семейном кругу славился вороватым характером и любил «сунуть нос» туда, куда не следует, мне сразу официально объявили: «Под страхом смертной казни!..» Конфетки-то были заморские: «Из Прибалтики!» – сказали, что надо приберечь на Новый год, на стол. И всё бы ничего, только совершили большую ошибку: снизошли к моим слабостям и как самому маленькому выдали одну штучку – «на раскус!»

Конфетка оказалась такой потрясающе вкусной, так ласково она плавала у меня за щекой, что после этого я не одну неделю к ряду выслеживал тайник-схрон, куда от меня запрятали эти чудные конфетки. Ну, всё облазил: все шкафы, серванты, тумбочки, перерыл-перещупал всё бельё в комодах, все шубы, плащи, пиджаки – нет нигде! И вот однажды (на беду мою) неловко перевернул одну из коробок на кухне (со специями, макаронами, крупами). И вывалилось оттуда моё греховное счастье!

Ой, Стёпка, Стёпка, знал ведь ты зараза, что бить больно будут за конфетки эти заморские… Но подумал, что одной меньше, одной больше – не заметят! Стянул. Проглотил. О-о! На следующий день не выдержал и стянул ещё одну. Через день ещё две… И пошло – поехало! Когда уже дело далеко зашло и поздно было останавливаться, подумал: «Пропадай, моя душа!»

Вандала Стёпку… можно было уже не останавливать. На Новый год уже всё равно не хватило бы. Раскрыли меня банально, как в плохой детективной истории: выпала однажды из кармана цветастая заморская обёрточка. Время в тот миг для меня как будто остановилось: так медленно и завораживающе падала эта порхающая бело-синяя обёрточка. И у всех на глазах. Обомлели все: где взял?! Само собой – разве настоящий шпион «расколется»? Догадались, кинулись в кухню к коробочкам, а там несколько конфеток только «фигушки кажуть».

Ох, и устроили же мне Новый год посреди лета!.. Долго во мне «аукался» этот «праздник». Особенно, когда садился на стул.

Штормовое? Это небольшое местечко в Крыму, недалеко от Евпатории – конечная цель нашего, моего путешествия. Я, мои родители, дядя с тётей, и двоюродная сестра Галя проделали невероятный путь из г. Апостолово, что на Днепропетровщине, сюда, в Крым, в тесной неудобной «Нивушке» по пыльной дороге, жаре снаружи, духоте внутри салона машины…

Как только раскалённый автомобиль притормозил на краю базы отдыха, я, выдавив коленками дверцу багажника «Нивы» (тесноте салона я предпочёл сравнительно просторное багажное отделение), легко перепрыгнув через крепление прицепа, понесся к манящей прохладою и свежестью бездне синевы. Я нёсся по пляжу, размахивая так и не обутыми сандалиями, оставляя за собой облачко пыли, брызги белоснежного песка, и орал во всю свою четырнадцатилетнюю юношескую глотку: «Ур-ра, море… море!!!»

Толстые загорелые мужики-мажоры, стройные, прекрасные, полуобнаженные женщины, девушки стоящие, сидящие, лежащие по всему периметру пляжа, из-под зонтиков, навесов, шляпок, панамок испуганно-недоуменно-рассерженно по причине сильного шума, крика, поднятой пыли, оборачивались на меня, крикливого и суматошного, и провожали растерянными взглядами. Эффект от зрелища усиливался тем, что за мною следом летела моя сестра Галюня, которая в последние дни подражала мне буквально во всём. Успела ли она заметить очаровывающую синеву моря, широкой полосой разрезающую голубое безоблачное небо и ослепительную песочную белизну земли? Она летела вслед за мной, усмиряя рукой непокорный воздушный подол платья: «Стёпа, Стёпа, подожди меня!»

Юноша-мальчик и красивая с черной, как смоль, косой девушка-подросток неслись по запруженному людскими телами пляжу, внося сумятицу и переполох в это разомлевшее от жары, ленивое, полуподвижное царство млеющей праздности.