Манкая - стр. 15
– Давид Гойцман. Можно – Дава.
Стало быть сын Якова Моисеевича?
– Можно – Митя, и на ты. Я покурить, – Широков кивнул в сторону лестницы.
– Идем. Место покажу.
Парни тихо, ночь же, направились туда, куда вел Дава. А вел он на черную лестницу. Между вторым и третьим этажом была дверца неприметная. Вот туда соседи и ввинтились. Прошли коридорчиком, который заканчивался небольшой площадкой с тремя дверьми. Одна – на лестницу и две в помещения, предположительно, хозяйственные. На площадке диванчик искусственной кожи, стоячая пепельница, фикус в огромной кадке и окошко. Его и приоткрыл Дава.
– Здесь курильщики кучкуются. Уютно.
Они сели и молча закурили.
Митя прихлебывал кофе, а Дава делал из дыма колечки и пускал их к потолку. Ну, не самое интеллектуальное занятие, однако они же не на лекции в Политехе, верно?
– Слышал, ты успел познакомиться с нашими? Ну и как? Не уели тебя соседи?
– Люди, как люди.
– Не скажи, Мить. Ни одной простой фигуры тут нет. Собакевичи, например, те еще ехидны. Я люблю бабулек, они интересные, но это не значит, что они милашки. Кстати, дочери известного ювелира. Внучки еще более известного ювелира. И правнучки ювелира Царского двора. В их семье много секретов. Ну, и денег, разумеется, – это Мите было понятно и без пояснения Давы, одни серьги Фиры чего стоили!
– Династия. А их дети? Мужья?
– Нет никого. Так и живут одни. А Ирэн? Видел? Загадка для всех, кстати. Чем жила, чем живет? Непонятно. Есть у отца догадки, но опять таки, все мутно. Но, женщина большого ума и острого языка.
– Дава, а с чего ты мне все это рассказываешь? Я же чужой. Вдруг, мошенник, а ты мне тут … – кстати, хороший вопрос.
Парень только ухмыльнулся.
– Мой папа, сиятельный юрист Яков Моисеевич, еще ни разу в своей жизни не ошибся ни в одном человеке. Он так и сказал мне: «Нормальный гой этот Широков». Я папе своему верю.
От автора: Гой– не еврей.
– Ну, спасибо,– Митя изобразил шутовской поклон.
– Ешьте с маслом, – отпел Дава.
Поулыбались. Закурили еще по одной. Мите пришлось угоститься давиными, ароматными.
– А Юля? – не удержался от вопроса Митька.
Глаза Давы стали еще темнее и еще печальнее.
– Что, понравилась?
Широков сразу понял, что парень влюблен в соседку, похоже давно, и совершенно безнадежно. С такими глазами можно только о горячо любимой и абсолютно недоступной Женщине говорить.
– Интересная девушка.
– Забудь.
– И не думал даже, – приврал Митька, – Она же замужем.
– Юродивая она. Для всех хлопочет, обо всех печётся. А о себе не думает, – сказал горячо и глубоко затянулся.
Широков понял, что тема больная, и решил перевести разговор в другое русло: