~ Манипулятор - стр. 1

Роман, почти восемь лет назад.

« – Нет, не могу. Не хочу! Ром, ну не надо. – Рыжая, распахнув обнаженные бедра и еще шире свои зеленовато-серые глаза, глядит на меня так, словно это я должен её пожалеть. Будто я – насильник. Точно это я насиловал ее душу последние три месяца.

– Хочешь еще фильм посмотреть? – Я киваю на видео, мечущееся через плазму по темной комнате, выговаривая фразу так, словно Рыжая – маленький ребенок, который ничего не понимает. – Я же не собираюсь тебя терзать, как этот, тот… – щелкаю пальцами, точно забыл, как его зовут.

– Лёшу? – смеется Рыжая.

– Мм, Лешу твоего, – раскрываю ладонями её бёдра пошире.

– Ромка, не надо! – она прячет вспыхнувшее лицо за искусанной ладонью.

– Ах ты, Господи, ну отдохни. – Присаживаюсь на коленях между ее раскинутых ног и тянусь за сигаретами.

– Ром, ты что, начал курить? – изумляется она.

– Нет, просто пробую.

– Ты же говорил, у тебя мама не курит, – робко напоминает Рыжая, делая попытку сомкнуть колени.

– И правильно делает. Дольше проживет, – притушив сигарету, опускаюсь рядом с ней, фиксируя ее ноги. Вижу, как она смущенно отводит глаза, и свободной рукой перехватываю ее запястья, вдавливая их в спинку дивана. Примерно через минуту Рыжая начинает тихо стонать, и я закрываю губами ее рот. Дотягиваюсь до её языка, и она чуть прихватывает зубами кончик моего, но тут же его отпускает, и её голова начинает метаться по подушке. А потом она складывается пополам под моей движущейся между её ног рукой и всхлипывает мне в левую ладонь:

– Ро-ма.

Вытягиваюсь рядом с ней, поглаживая её. Господи, столько же нежности…

«Идиот ты. Она же твоя», – говорю себе я, рассматривая ее затуманенные глаза и, так и не взяв ее девственность, шепчу:

– Диана…»

Всегда интересно проследить траекторию неминуемой встречи двух людей.

Из Интернета.

1.

Диана, наши дни.

«Диана, ди – ди, Диана». Помните, была такая песенка Валерия Леонтьева, звучащая в хит-парадах в дни юности наших мам? Диана, иногда интимно Ди – это и есть мое имя. На песню мне откровенно наплевать (если честно, пошлейшие текст и музыка), но шагать под этот мотив весьма удобно. Вот я и шагаю, выстукивая каблуками по заснеженной, липкой и скользкой от грязи дорожке мимо детского сада, стараясь не думать о том, что здесь, среди цветных домиков, выстроенных наподобие поездов и ракет, крутобокой горки и красной песочницы мог бы расти мой ребенок.

Но ребенка нет, и в целом моя жизнь очень похожа на типичную городскую не-сказку. Школа, математика, финансовый институт. Вечно занятые на работе родители. В институте – первое сумасшедшее и безумное увлечение, когда ты просто теряешь голову. Далее вымученный брак («Ди, так жениться я не хотел»), потом не менее мучительный развод, и тебе уже двадцать семь. Дальнейшее складывается из простейшего уравнения: работа, отпуск, помноженный на интересы друзей, и твои ничего не значащие увлечения. Всё. Просто – и пусто. Впрочем, так живет большинство знакомых тебе людей, но ты – это всего лишь ты. Вот поэтому ты сейчас чешешь в круглосуточный сетевой магазин, раз дома шаром покати, пытаясь выкинуть из головы прошлое и одновременно не поскользнуться. Мало того, что непролазная темень кругом, так здесь еще ездят машины.

– Девушка, тротуар с левой стороны, – вместе с шорохом шин звучит пренебрежительно-спокойное позади меня. Голос негромкий, тон усталый, точно мужчина за рулем откровенно замучился гонять с проезжей части таких, как я.

Нереально тянет оглянуться и, как во времена моей лихой юности, показать водителю средний палец. Вместо этого я ускоряю шаг и набрасываю на голову капюшон пальто, делая вид, что это не со мной разговаривают.