Мандельштам - стр. 2
ПАСТЕРНАК. Поэты используют символы.
СТАЛИН. Так мои усы – символ таракана? Или таракан – символ моих усов? Что здесь символ, Борис? Потому что это большая разница, знаешь ли. Потому что ты не можешь есть символы, Борис, но вполне можешь есть тараканов. И откровенно говоря, Борис, я потрясен тем, что у тебя такая плохая память. Я думал, поэты – что слоны. Едят орехи, срут повсюду и помнят все. Я могу пожать руку человеку, которого встретил тридцатью годами раньше в тбилисском борделе, и спросить, как поживает его однорукий дядя Юра, и что случилось с его маленькой собакой Джеммой, и похвалить красоту родимого пятна, похожего на цветок, на правой ягодице его жены, а ты не помнишь, что сказал Мандельштам про мои усы.
ПАСТЕРНАК. Может, потому, что много людей говорили одновременно?
СТАЛИН. Люди говорили, когда Мандельштам читал стихотворение про мои усы? С их стороны это крайне невежливо. Чего я терпеть не могу, так это грубость. Ты ведь тоже не можешь ее терпеть, Борис?
ПАСТЕРНАК. Да, но вы должны понимать, что…
СТАЛИН. Кто были все эти люди?
ПАСТЕРНАК. Какие люди?
СТАЛИН. Которые говорили разом, когда Мандельштам читал стихотворение о том, что усы у меня как у таракана. Кто они? Их имена и фамилии?
ПАСТЕРНАК. Я не знаю. Может, других людей и не было. Может, мы с Мандельштамом были вдвоем.
СТАЛИН. Послушай, Борис, вот что я тебе скажу. Я люблю писателей. На Западе этого не понимают. Они думают, что искусство – пустая трата времени, хобби для старушек. В Америке они слишком заняты тем, что трахают чужих жен и засовывают деньги себе в зад, поэтому им не до искусства. Но мы с тобой, Борис, понимаем, что к чему. Мы знаем, что все не так просто. Стихи могут западать в душу, а все, что задерживается в душе, опасно. Но искусство принадлежит народу, Борис, и я, как слуга народа, должен приглядывать за искусством, как я приглядываю за историей, потому что история тоже принадлежит народу, Борис, и за всем, что написано, и за всем, что только будет написано. К этой обязанности я отношусь очень серьезно. Поэтому если твой друг Мандельштам пишет ложь насчет моих усов, мой долг – проследить, чтобы такое не поощрялось. Потому что ложь может убивать, Борис. Ты это знаешь. А Мандельштам, этот жалкий маленький уродец, ты думаешь, он знает?
ПАСТЕРНАК. Возможно, вам известно, что Мандельштам в последнее время нездоров, и не может нести полной ответственности…
СТАЛИН. Да, это правда, эти люди не живут слишком долго. У писателей в большинстве своем, здоровье слабое. Разумеется, Лев Толстой прожил долго, но он сожалел об этом. И откровенно говоря, будь я женат на жене Толстого, то пустил бы себе пулю в лоб еще до пятидесяти лет. Может, у Мандельштама такая же жена?