Мамусик против Ордена Королевской кобры - стр. 38

– Материнское сердце – лучший проводник, оно подскажет, с чего начать, – не слишком уверенно отозвалась я. – А вместо полномочий у меня хорошо подвешенный язык, я кого хочешь уговорю пропустить меня куда хочешь…

– И что подсказывает вам сердце? – не без некоторого скепсиса спросил Павлик. – С кого из свидетелей начнете?

Я промычала что-то невразумительное, прислушиваясь к голосу сердца. Оно, как назло, молчало. Точнее, выстукивало на ребрах единственную фразу: «Слишком много кофе, слишком много кофе».

– Позвольте, Любовь Васильевна, я выскажу вам свои соображения, – предложил Павлик, снимая очки и в сотый за сегодня раз протирая их тряпочкой. – Во-первых, каждый из отмеченных нами свидетелей хотя бы один раз за вечер выходил в туалет – а значит, имел отличную возможность похитить пресловутую книгу. Во-вторых, книга хранилась в кабинете повара. Следовательно, у него была не просто отличная, и идеальная возможность ее украсть и списать все на неких мифических преступников.

– Зачем ему красть книгу, если она и так была у него в сейфе? – не поняла я.

– Возможно, книга являлась собственностью директора ресторана, а шеф-повар желал получить ее в личное распоряжение… Да мало ли какие цели преследовал господин Петухов. Вы посмотрите в нашу таблицу – Порфирий скомпрометирован целиком и полностью!

– А как же он подсунул медальон Степочке? – Я все еще сомневалась. – И зачем?

– Зачем – понятно, чтобы отвести от себя подозрения. А вот как – еще нужно выяснить, – кивнул Павлик. – Серьезно, уж больно подозрительной мне кажется фигура шеф-повара… Начинать нужно с него. Что говорит в данном случае ваше сердце?

– Поддерживает, – твердо сказала я, хотя на самом деле сердце по-прежнему не хотело участвовать в нашей беседе. – Завтра же отправлюсь к Порфирию.

– Помощь нужна, тетя Люба? – Андрюша был переполнен тревогой, и это приятно грело душу. Павлик водрузил на переносицу очки – его глаза, слегка увеличенные диоптриями, глядели на меня печально.

– Да ладно, мальчишечки мои, не трусьте! – подбодрила я. – Люба Суматошкина нигде не пропадет!

Затем я отправила сонных ребятишек по домам, а сама взяла в руки тряпку и чистящее средство: полночь там или не полночь, а продезинфицировать квартиру после нашествия варваров-оперативников я обязана!

Уж не знаю, что за мать воспитала Порфирия Петухова, но хорошим манерам она его точно забыла обучить. Шеф-повар «Туфельки Екатерины» стоял передо мной с ужасно кислым видом и всячески давал мне понять, что мое присутствие на его кухне совершенно неуместно.