Мамочки мои… или Больничный Декамерон - стр. 27
Вера совсем не была уверена, что Сергей проявит похожий энтузиазм по поводу ЭКО. Совсем не уверена. И, кроме того, она действительно доверяла Бобровскому, который, детально изучив ее проблему, не только сказал историческую фразу «Вера, верь!», но и подкрепил ее убедительными медицинскими выкладками.
А в тринадцатой палате Варя заканчивала телефонный разговор с мужем:
– Ты тепло их одел? Ну-ну, без фанатизма… Давай займемся закаливанием летом, да? Ну, все. Я на тебя надеюсь… И я…
Оля Захарова, украдкой слушавшая негромкий разговор, в котором Варя сказала лишь несколько фраз, спросила с улыбкой:
– Хороший у тебя муж, да, Варя?
Варя скосила глаза на читающую с безучастным видом Берестень и улыбнулась в ответ:
– Муж? Да я, пока не убедилась, что он хороший отец, не выходила за него замуж.
Дверь открылась и вошла мамочка Лазарева, зябко, несмотря на тепло в палате, кутаясь в свой пушистый халат. Она села на свою кровать и тяжело вздохнула:
– Завтра. Кесарево. Боюсь.
Залезла с ногами на кровать, повернулась к Варе:
– Ладно. Завтра будет завтра. Варя, ты же так и не рассказала про своего спортсмена…
Варя кивнула:
– Если хотите – расскажу…
И рассказала бы, если бы Прокофьевна не провозгласила в открытую дверь:
– Кушать подано!
Рассевшись по своим местам, мамочки с сочувствием заглянули в тарелку Берестень: девятый стол – перловая каша, не сдобренная маслом. Даже для нелюдимой Светланы такое гастрономическое наказание казалось жестоким. Но она, тяжело вздохнув, все же начала осторожно ковырять серую массу ложкой.
Варя улыбнулась Берестень, кивнув на ее тарелку:
– Что, невкусно?
Светлану даже чуть-чуть передернуло:
– Гадость… Ни соли, ни масла…
Варя, храбро хлебнув рассольника, который, будь она дома, был бы не диетическим, зато в тысячу раз вкуснее, ободряюще произнесла:
– Ну, ничего. Стоит потерпеть.
Берестень перестала жевать, подняла на Варю мученический взгляд:
– Хоть ты меня не лечи, Варя…
Это было так неожиданно, что мамочки замерли. А Оля Захарова, чтобы не спугнуть хрупкий мир, попросила:
– Дальше, Варя…
Кто бы мог подумать, что баскетбол можно смотреть, как лихо закрученный детектив! Исход этой «битвы гигантов» предугадать было просто невозможно: соперники были на равных, в каждой команде были яркие, непредсказуемые, почти артистичные «звезды», готовые на все ради победы. Игроки падали и взлетали, сшибаясь в полете мощными телами, точными движениями посылали мяч в корзину, на какое-то мгновение застывая в многофигурную скульптурную композицию, чтобы секунду спустя вновь превратиться в устремленное вперед и ввысь торнадо из мужских тел. В конце концов, это было просто отрадное для женского взгляда зрелище: такого количества великолепных мускулистых парней, собранных в одном месте, ни Варе, ни Наде раньше видеть не приходилось… Сосредоточенный и хмурый Чернобров бегал вдоль игровой площадки «черной молнии подобный»; близнецы, хоть и обещали посвятить Варе победу, ни разу даже не взглянули на сектор, где она сидела рядом с Надей.