Мамочка, пожалуйста…Семейные расстановки – метод Берта Хеллингера. Источник любви: Теория и практика «семейных расстановок» - стр. 23
12:30. Выплюнул салат – несъедобно. Выплевывать запретили.
13:15. Тихий час. Не спал. Вылез и сидел на перине. Замерз. Замерзать запретили.
14:00. Размышлял. Понял, что запретили все. Зачем же мы все живем?»
Гельмут Холтхаус. «Из дневника двухлетнего»
Глава 2
И все родители хорошие тоже
Кого мы любим и почему?
– Кого ты больше любишь – маму или папу? – спросила четырехлетнего Виталика пришедшая в гости тетя.
– Папу люблю, – ответил малыш.
– А почему? – не унималась любопытная родственница.
– Мамка сказки мне читать не хочет. А папка всегда читает.
Лера, мама мальчика, услышав его ответ, была не просто растеряна, а шокирована.
Валерию я знаю хорошо. Она тоже психотерапевт и жена бизнесмена. Муж целыми днями в офисе, в разъездах, на встречах или переговорах. Она с утра до вечера с мальчишками. Старшему сыну шесть лет.
Лучшей мамы, более заботливой, внимательной и тактичной, я не встречала. Она всегда в курсе душевного состояния и мальчишеских устремлений своих сыновей. Каратэ, танцы, английский, живопись, бассейн – по всевозможным курсам, кружкам и занятиям молодая женщина с двумя шалунами носится целыми днями.
Кухня тоже на ней. Муж млеет от ее борщей и блинчиков. Чтение детских книг сыновьям на ночь – это семейный ритуал, который Лера сама по-детски обожает.
Только один раз, когда лежала с высокой температурой и боялась заразить мальчишек гриппом, она отправила их с книжками к отцу.
И вот этот единственный эпизод годичной давности врезался в сознание малыша, зачеркнув все лучшее, что было связано с мамой.
Опыт из собственной жизни до сих пор саднит в сердце раной. Первые четыре года начальной школы я училась в интернате. На воскресенье детей забирали домой, правда, не у всех были родители. Кого-то забирала бабушка, кого-то – старший брат. У меня родители были, но в тот день никто из них за мной не пришел.
Детей уводили одного за другим, а те, кого не забрали, завистливо смотрели им вслед. И вот в интернате из детей остались только я и девочка Валя, цыганка. Приплюснув носы к холодному стеклу, мы с надеждой, пока не стемнело, неотрывно смотрели на дорогу. Но дорога была пустой.
Ощущение этой боли, ненужности, холода и пустоты хранится в моем теле до сих пор, и сейчас, когда я пишу эти строки, оно удушливым комком подступает к горлу.
Почему? Почему в памяти не осталось ни одного воскресенья, когда родители забирали меня домой? Ведь забирали! Я давно простила и маму, и папу, а тело не забыло, душа, как прежде, болит и плачет.
Есть много научных объяснений, много направлений в психологии и терапии, исцеляющих детские травмы. Когда я размышляла на эту тему, у меня появились интересные мысли.