Мамалыжный десант - стр. 40
Огнеопасную бутылку Тимофей разумно оставил в траншее. Перекидывая за спину автомат, добежал до дороги. Мины сейчас шлепались ближе к первой линии траншей, можно было не опасаться. Сначала казалось, что машины подбиты, потом боец Лавренко осознал, что грузовики столкнулись, а подбита только одна. Вот не повезло шоферам. Тент направлявшейся к переправе полуторки уже порядком полыхал, встречный грузовик – сероватый, трофейный – парил пробитым радиатором, в кабине слабо ворочался окровавленный водитель.
Тимофей распахнул дверь:
– Жив?! Вылезай, не сиди.
– Нога… Ногу мне…
Да, человеку повезло меньше, чем его тупоносому грузовику. Тимофей помог водителю сползти на землю, уложил в кювет. Бедро у шофера порядком кровило.
– Пережми, я щас.
– Пакета нет, – стонал раненый.
Тимофей, не оглядываясь, кинулся к горящей полуторке – в кабине, навалившись на баранку, сидел водила. Стоило распахнуть дверцу, как боец сам безвольно и охотно повалился на руки. Боец Лавренко закряхтел: тяжелый. С трудом оттащил в сторону, еще и кобура нагана за бурьян цеплялась, якорем тормозила.
– Полежи-ка, – прохрипел Тимофей бесчувственному раненому и метнулся к грузовику. Если там снаряды или что-то вроде того, долбанет так, что… А склад-то КНН в двух десятках шагов.
Полуторка горела чадно, но это пока только промасленный тент пылал. Тимофей принялся сдирать-срезать со стоек брезент, благо штык висел под рукой. Для начала полыхнуло в лицо так, что боец Лавренко завопил матом. Но клинок штыка был наточен в бритву, горящие клочья поддавались, удавалось вышвыривать их из кузова сапогом.
– Партизан, там чего? – заорали снаружи.
– Не ссыте, пустая машина. С той стороны тент дерните!
Горящий тент с треском пополз на сторону, его оттащили подальше от машины.
– Ну и где вы… ходите?! – задыхаясь, спросил Тимофей у артразведчиков.
– Так а если машина груженая – и того?.. – справедливо заметил Толич.
Тимофей, не отвечая на глупые вопросы, свалился с дымящего кузова, принялся неловко расстегивать штаны: левое обожженное запястье жгло немилосердно, следовало срочно обработать старым народным способом. Боец Лавренко напрягся, замычал от боли, но продолжил, ибо должно стать легче.
– Что тут? Шоферы живы? – вопросил подбежавший офицер.
– Ранены. Один тяжко, – откликнулись оказывающие помощь раненым артиллеристы.
– Иван, за руль сядешь, раненых в санбат, а машину – обратно. Понял? – распорядился старший лейтенант-корректировщик. – Партизан, ты как?
– Виноват, товарищ старший лейтенант. – Тимофей пытался застегнуть шаровары.
– Да ладно, лечи, что я, не понимаю. Молодец, видели, как ты на машину запрыгнул. Спас транспортное средство, проявил личную сознательность. Я скажу, чтобы на тебя наградной написали. Сейчас езжай с Ванькой в санбат, там тебе руку посовременней обработают, а потом сюда вернетесь. И чтоб не заблудились, нам машина позарез нужна. И живее, живее, бойцы!