Мамалыжный десант - стр. 26
Стихло. Тимофей поднял прикрытый под телогрейкой автомат, похлопал почти земляка по плечу:
– Ничего, это фрицы по переправе метили. Сюда не попадут. Будь здоров, товарищ.
Парень вымученно улыбнулся.
Мимо пронеслась расхлябанная полуторка, где-то пережидавшая авианалет. Тимофей шел вдоль свежих отпечатков шин, темнеющих на молоденькой зеленеющей травке, у сапога трепетали мелкие лиловые цветочки. Завтра Первомай, праздник. Батя этот день любил, непременно на маевку старался семьей выбраться. Мама еще не болела… И где это все осталось?
Две недели… Уже больше двух недель плацдарма над Днестром – только это и казалось явью. Все остальное как сном истаяло. Харьков, новый обеденный стол, хитро-раздвижной и пахнущий изнутри свежим столярным клеем, детский сад в светлой комнате на первом этаже, первый класс школы, отцу квартиру дали – даже не верилось, что отдельная, без соседей. Мама всегда была дома. Вот как ни прибежишь с нового, еще пахнущего цементом и стружками двора – сразу: «Тимка, иди снедать!» В пионерлагерь ездил… Было такое или от звона в ушах причудилось? Потом здесь у тетки в Молдавии в гостях оказались, внезапная война и обострение маминой мучительной болезни. Потом румыны и немцы… и еще…
Боец Лавренко знал, что нужно поспать. Лечь, накрыться с головой непонятно чьей однополой шинелью и поспать. Помогает.
Прошло первое мая, немцы никакой тяги к солидарности трудящихся не проявили, наши тоже особо не настаивали. Дежурные обстрелы, бомбежка средней тяжести. Из праздничного случился визит комсорга, порядком подпортивший Тимофею настроение.
– Ага, Лавренко, который Партизан. – Долговязый смешной старшина Бутов присел на солому на приступке траншеи. – Как голова? Звенит?
– Проходит потихоньку. Левым ухом уже почти нормально слышу.
– Это хорошо. Тогда чего от комсомола прячешься, товарищ Тимофей?
Звучало несколько странно, и товарищ Тимофей откровенно удивился. С Бутовым, комсоргом батальона, виделись только вчера, правда, по делу совсем не комсомольскому, а когда пилу пропавшую искали и потом ругались с вороватыми саперами.
– Чего же я прячусь, товарищ старшина? Ты же мне сам вчера толковал, что крыть ворюг можно и нужно, но не матерно.
– То одно. А на повестке другое. В комсомол почему не вступаешь? Не чувствуешь себя готовым влиться в ряды головного коммунистического резерва?
– Чувствую. Только я еще присягу не принимал и красноармейскую книжку не получил. Получу, сразу к тебе приду и заявление напишу. Если листочек дашь.
– Листок я тебе найду, даже три, – заверил комсорг. – Но писать нужно не мне, а в ячейку по месту прохождения службы. Ты у минометчиков числишься, туда и пиши, не жди. С присягой твоей как-то затянулось, это верно, а твоя красноармейская книжка лежит у вашего нового комбата.