Мама-смерть приходит навсегда - стр. 15
– Васильки?-она сделала глоток чаю, запивая шоколадную конфету- неизменное подкрепление после рабочего дня.
– Твои любимые цветы. Или я не прав?
– Абсолютно вэро.
Супруг улыбнулся несколько натянуто. Склонность жены вставлять заморские словечки казалась ему нарочитой. Хотя он и оправдывал её страстным желанием посетить Италию. Скоро. Уже скоро.
Женщина потянулась за следующей конфеткой.
Сновавшая по собачьему загривку мужская рука несколько сбавила скорость.
– Видишь ли, Томочка, мы были на кладбище.
Она притормозила смакование, но по отсутствующему её взгляду он понял: мыслями Томочка далеко. Не исключено, что в той самой Италии.
– На Лопуховском,– прибавил он, словно уточнение могло пробудить интерес.
– А-а-а!– протянула жена, но через мгновение, словно спохватившись, осведомилась:– А при чём тут васильки?
– А при том, что кто-то принёс букетик на могилу неизвестного ангела.
– Может, я тебя разочарую, но это была не я.
В паузу вторглась Бася, перменив позу и зевнув. Супруги последовали её заразительному примеру, после чего посмеялись над этой синхронностью.
– Давай ляжем пораньше,– заговорщически прошептала Тома, и он поспешил освободить свой шлёпанец из-под тощей Басиной ляжки. А та, повинуясь своим привычкам, припустилась за хозяевами в спальню, но вскоре была выдворена. Вернувшись на свой коврик, она настороженно повела ушами, словно прислушиваясь к тому, что происходит за стеной.
В тот вечер жена уснула, как только выскользнула из его объятий, и Дмитрий остался наедине с непрошенными воспоминаниями.
Тома привела дочь на процедуру иглоукалывания, а потом пожелала поговорить с ним. Женщина теребила заусеницу на указательном пальце, та оторвалась и показалась тонюсенькая алая полоска. А потом его будущая супруга, кивнув на цветущую за окном вишню, внезапно выразилась не по-русски:
– Куандо льи албери сонно ин фьори, ле донне ардоно даморе.– И перехватив его оторопевший взгляд перевела:– Когда деревья в цвету, женщины в любовном пылу.
Он так и не понял, что пленило его в этой фемине – страсть по Италии или обезоруживающая откровенность.
Утром в понедельник он проснулся поздно. Его разбудила Бася, потребовавшая выполнения хозяйских обязанностей. В одних трусах он вышел на крыльцо, уже согретое первыми лучами. Бася присела под кустик. «Хорошо, что Тома не видит, какому унижению подвергся её любимый шиповник».
Рассчитывая, что высокий металлический забор оградит любимицу от неприятных сюрпризов, он вернулся в дом, набросил банный халат и задумался. Несмотря на позднее пробуждение, перед ним расстилалась громада дня. И с нею что-то надо было делать.