Мама поневоле, или Два папы для подкидыша - стр. 44
- Не надо, Богдан, - обрываю холодно, - Я поживу пока у Артема. Не хочу мешать тебе и твоей… личной жизни.
- Ника…
- Извини, Богдан, мне уже пора идти Ромку кормить. Пока, - лгу я и сбрасываю вызов.
Опираюсь о столешницу руками и пытаюсь дышать глубоко и спокойно. Боже, ну я и дурочка… Мы ведь знакомы-то пару дней, а я уже напридумывала непонятно чего. Телефон звонит еще раз и еще, а я… просто ставлю его на беззвучный. Надо только дождаться экспертизы ДНК и…
А что тогда?
Бросаю взгляд на Рому. Он, как и вчера, когда я готовила на кухне, с любовью стучит поварешкой по дну кастрюли и улыбается довольно, демонстрируя два верхних зуба. Такой смешной, что я весело фыркаю, а потом не выдерживаю и смеюсь. И становится легче. Как я сейчас понимаю свою маму, когда она говорила, что тяжело было одной поднимать нас с сестренкой, но когда она видела нашу радость и улыбки, всегда чувствовала себя счастливой – никакие трудности нипочем.
И как его, этого маленького музыканта, тут оставить? Лика сказала, что Богдан детей терпеть не может, а Артем… вряд ли он готов к такой ответственности.
Я тяжело вздыхаю и возвращаюсь к готовке. Голова идет кругом от этих мыслей. А главное, как лучше поступить потом, чтобы не пожалеть? Мимолетом бросаю взгляд на дисплей и от изумления чуть себе часть пальца ножом не отрезаю. Надежда Степановна звонит! И что это ей понадобилось? Неужели опять скандал хочет закатить?
- Здравствуйте, Надежда Степановна, - говорю в трубку сразу, как только нажимаю на зеленую кнопку.
- Никуля? Привет.
- Здравствуйте, - повторяю снова, - Что вы хотели?
- Стыдно мне, Ника, - неожиданно признается старушка и даже через динамик слышно, как ее голос дрожит от слез, - Веришь или нет, прощения звоню попросить. Ты меня прости, я ведь на нервах вся – подружки мои как напели, что тут в квартире происходит, у меня аж сердце прихватило. Я прилетела, выставила ведь тебя с малышом вместе с этим-то. А сама хожу теперь, сама не своя, из угла в угол, места себе не нахожу. Прости ты меня, старую дуру, Никуля, стыдно мне – мочи нет!
Только хочу ответить, как слышу всхлипы и рыдания. В горле тут же появляется спазм. Бедная старушка, она ведь одна вроде бы совсем живет, и так на сердце жалуется, а сейчас наверное вообще только один валокордин пьет вместо воды.
- Надежда Степановна, - зову я, - Вы не плачьте, пожалуйста. Всякое бывает, все мы люди.
- Да разве ж выгоняют люди девочку с ребенком на руках? – еще сильнее плачет она в трубку и внезапно предлагает, - Никуль, а ты возвращайся, а? Ей-богу, ты платила исправно, в чистоте квартиру держала, никого не водила. Ну и пусть что ребенок у тебя! Поживи этот месяц без оплаты – компенсация будет от меня за то, как я поступила-то. Я если что, и с ребеночком могу помочь.