Мама, мама - стр. 22
«Нокаут – удар, после которого боец, находясь в сознании, объективно не может продолжать бой». Это слово Уилл записал в свою тетрадку необычных слов несколько месяцев назад. По опыту Уилла, именно так и ощущалась эпилепсия: будто тебя ударил противник, гораздо более крупный и жестокий, чем ты сам. Каждый раз – каждый раз, когда он поворачивался, – он получал очередной подлый удар в голову.
Он пришел в себя на парковке у какой-то забегаловки, на месте для инвалидов. Специальные номера на машине Джозефины были новыми – еще один результат состояния здоровья Уилла.
Нейроны в его мозгу все еще стреляли во всех направлениях – в основном в тех, в которых, как он чувствовал, им стрелять не следовало. Его голова покоилась на коленях матери. Остановив машину, она перебралась на заднее сиденье, отстегнула Уилла и перевернула его на бок. Она также свернула свое кашемировое пальто и положила ему под голову. Меховой воротник щекотал ему ухо. Восточный запах духов «Шалимар» вернул Уиллу ревущие звуки окружающего мира.
– Ты в порядке? – спросила Джозефина. В ответ он застонал.
– Ох, дорогой мой, не стоило мне тебя тревожить.
Когда Уилл балансировал на грани легкого припадка, сильное переживание могло вызвать у него приступ. Теперь, когда он проснулся, он чувствовал себя более напряженным, чем когда-либо. Каждый припадок был напоминанием о том, что он потерял способность вести нормальную жизнь, и обычно Уиллу требовался день или два, чтобы вытащить себя из нисходящей спирали разочарования и стыда.
– Это не твоя вина, – ответил Уилл. Если кто и тревожил его, так то был его отец.
Джозефина обернула часы вокруг запястья и снова застегнула их. По-видимому, она снимала их, чтобы засечь длительность припадка.
– Это долго длилось?
– Объективно – нет. Субъективно – боже, конечно.
Когда у Уилла только начались припадки, ему отчаянно хотелось узнать, как он в это время выглядит. Ему представлялся весь пугающий набор эпилептических клише: что он бьется, как рыба, вращает языком, разинув рот. Но припадки Уилла были тем, что его врач называл «приступами отсутствия». По словам мамы, во время них он просто вглядывался в нее, как в незнакомку. Это звучало довольно разочаровывающе, к тому же, доктор сказал, что к восемнадцати годам припадки должны закончиться; но каждый приступ все еще пугал Джозефину и физически иссушал Уилла.
Не успел мир обрести прежние очертания, как Уилл вновь моментально, словно его ударили по голове, провалился в сон, пустив слюну.
Уилл проснулся голодным, его истощенный мозг жаждал подпитки.