Мама для подкидыша - стр. 1

Хади

– Да стой ты! – кричит мне вслед компаньон моего брата. – Хади!

Шамиль Дударов просто прохода мне не давал с того момента, как я приступила к работе в компании старшего брата по изготовлению пластиковых окон и витражей. Чертов бабник считал, что, раз я вдова и знаю, что такое близость с мужчиной, со мной можно не соблюдать правил приличия, принятых в нашем обществе. А они отличались строгостью. Что там свидания и флирт, женщину нельзя даже за руку взять.

– Ой! – не удержав равновесия на скользком льду, падаю я, больно прикладываясь копчиком.

– Черт! Вот ведь упрямая ведьма! – настигает меня мой преследователь и бесцеремонно ставит на ноги, хотя прекрасно знает, что не должен до меня дотрагиваться! Хорошо еще, что уже стемнело и нас никто не видит на пустой парковке.

– Не трогай меня, сколько раз повторять?! – возмущаюсь я, делая шаг назад и снова чуть не падая.

– Не трогать? – вспыхивают его леденистые глаза. – Чтобы ты снова растянулась на земле и на этот раз сломала себе шею?

– А тебе-то что? Почему ты вообще… Что это? – останавливаюсь я на полуслове, услышав какой-то писк.

– О чем ты? Хватит пытаться меня отвлечь, сегодня тебе придется… Что за черт? – начинает он оглядываться, видимо услышав то, про что я говорила.

– Может, кошка? – включив фонарик на телефоне, свечу я им в ту сторону, откуда раздавался шум.

– Не похоже…

– Й-и-и-и…

– Это ведь не…

– …ребенок? – заканчивает за меня Дударов.

– О господи, там мусорные баки! – скользя, но не обращая на это внимания, бегу я в сторону баков.

– Черт, Хади! – нагоняет меня мой спутник и, прежде чем я успеваю что-то сделать, откидывает крышку мусорного бака, стоящего у стены нашего офисного здания.

Сказать, что я шокирована тем, что вижу, это ничего не сказать. Прямо на груде накопленного за день мусора лежит маленький грязный сверток. У меня просто душа уходит в пятки от осознания того, что я вижу.

– Держи телефон, я его достану, – когда я от шока опускаю вниз руку, державшую телефон, говорит Дударов. Мужчина аккуратно берет в руки сверток, совершенно не обращая внимания на исходящий от него запах и грязь. – Живой, – вздыхая с облегчением, откидывает он край перепачканного одеяла.

– Боже… – шепчу я, не веря, что в наше время кто-то может просто взять и выбросить в такой холод ребенка! В мусорный бак, как ненужную вещь!

– Надо срочно ехать в больницу, – видя мое состояние, берет на себя командование мужчина, немало удивляя меня этим. Куда делся наглый прожигатель жизни, зажавший меня в кабинете? Откуда в нем вдруг взялась эта серьезность? Дударова чуть ли не потряхивало от гнева и злости, я прекрасно это видела. – Сможешь сесть за руль?

– Д-да, – киваю я, молясь богу, чтобы маленький невинный ребенок смог выжить после жестокости, причиненной ему теми, кто должен был защищать.

– Он весь ледяной, думаю, пролежал там не меньше часа, – трогает он его лоб. – Поедем на моей, возьми ключи из кармана, – отдает он приказ, и я беспрекословно ему подчиняюсь, ведь сейчас не до спора о том, что дозволено, а что нет. Сейчас главное – сохранить крохотную жизнь, которую Дударов держит в своих руках.

Быстро достаю ключи и сажусь в его мерседес последней модели, открыв сначала ему переднюю дверь и убедившись, что он сел на сиденье вместе с ребенком.

– Надеюсь, нас не остановят, – быстро завожу я машину.

– Если и остановят, объясним ситуацию, нам сейчас не до соблюдения правил, – хмурится мужчина, включая печку.

– Почему он такой тихий? – волнуюсь я. – Он ведь пищал! А сейчас словно и не дышит! – паникую я, отвлекаясь от дороги и время от времени смотря на ребенка.

Глаза закрыты, лицо синюшное…

– Господи, он…

– Он живой, – обрывает меня на полуслове Дударов. – Следи за дорогой. Чем быстрее мы доедем, тем быстрее ему окажут помощь.

– Мы доедем, обязательно доедем… – шепчу я как мантру, не переставая возносить в душе молитву. Ведь не может быть бог так жесток? Зачем нам надо было находить этого малыша, если не ради спасения?