Мама для (их) дочки - стр. 1

1. Пролог

— Мне нужна суррогатная мать для нашего с Ирой ребенка! — заявляет Вадим Беркутов — муж моей старшей сестры.

Ворвался в наш с бабушкой дом, чтобы поговорить, но объяснил, в чем дело, не сразу. Минут пять просто рассматривал меня, пока я нерешительно жалась у входа.

И вот это шокирующее заявление. Не знала, что у них проблемы. Ира никогда не говорила. Мы всей семье считали, что она поддалась новому модному веянию и стала чайлдфри. Были уверены, что как раз муж ее к этому подвел и убедил. Он вон какой суровый. Наверняка детишки ему нафиг не нужны. А оказывается все не так? У сестры проблемы со здоровьем? Боже... Суррогатная мать? Так все плохо?

Одного не пойму: я тут при чем? Странно, что обращается с данным вопросом ко мне. У меня нет знакомых, кого можно ему посоветовать.

— Чем я могу помочь? Советом? Ну наверное, это должна быть здоровая женщина, у которой уже есть такие же здоровые дети. Вам лучше к специалистам обратиться, они подскажут, как выбрать.

Вадим не сводит с меня своих серебристых холодных глаз, затем поднимает руку, вынуждая заткнуться.

— Ты не поняла, Валерия. Суррогатной матерью для нашего ребенка станешь ты.

Икаю от неожиданности. Чего?

— Вы с ума сошли?

— Нет, увы, нет. Мы уже испробовали все варианты. Абсолютно все. Ты наша последняя надежда. Есть один мизерный шанс, что ты как родная сестра Иры, сможешь выносить ребенка. С другими женщинами ничего не выходит.

Это ужасно, конечно, но для меня неприемлемо.

— Простите, но я не могу. Думаете, это так просто?

— Что сложного в том, чтобы помочь родной сестре? От тебя потребуется лишь одолжить свое тело на девять месяцев ради того, чтобы Ирина впервые за десять лет стала полностью счастлива. Этот ребенок будет не твой, а наш. Ты лишь предоставишь ему возможность появиться на свет.

Нет, что за бред? Я не раз размышляла о том, как женщины решаются на подобное и была категорически убеждена, что никогда бы не смогла, даже если бы мне предложили огромные деньги.

— Нет, — отвечаю твердо.

— Мы заплатим, Валерия, — давит Беркутов.

— Нет! Я на такое не пойду. Ни за какие деньги.

— Дело не в деньгах! Ира мечтает о своем малыше. Она помешалась на этой идее. Думаешь, мне хочется просить тебя? Нет! Но другого выхода нет. Поэтому ты просто засунешь подальше свои принципы и сделаешь, как я сказал.

Да он охренел!

Но я не могу выкрикнуть это прямо ему в глаза. Я как всегда при нем двух слов не могу связать. Просто качаю головой. Нет.

Поднимаю взор и вижу, как мужчина сжимает и разжимает кулаки. Доводы закончились.

— Усыновите ребенка, — предлагаю тихонько. — Сотни детей нуждаются в родителях. Если взять новорожденного, это будет равносильно, что моего.

Он начинает ходить по моей маленькой гостиной, как большой грозный зверь, загнанный в клетку.

— Думаешь, я не понимаю. Я предлагал ей. Мы даже ездили в дом малютки. Но нет. Ира хочет своего! Я никак не могу ее переубедить. Лера, прошу, помоги своей сестре.

Ого, он от угроз все же перешел к просьбам.

Хочу опять сказать нет, когда в комнату врывается бабушка. Подбегает ко мне, берет мои руки и с трудом опускается на колени.

— Лерочка, пожалуйста, ради меня старой, сделай, как он говорит. Помоги Ирочке, пожалуйста.

Сердце останавливается. К горлу подступает ком и слезы наворачиваются. Падаю на пол рядом с ней.

— Бабуля, я не могу, ты разве не понимаешь?

— Конечно, понимаю. Но ты их единственная надежда. Если не можешь ради сестры, то сделай ради меня, я тебя очень прошу, умоляю на коленях, разве откажешь старухе, которая вынянчила вас обеих, и твоего сына тоже?

Я не могу смотреть на ее искаженное мольбой лицо. Только не на нее. Бабушке отказать я не смею.

— Этот ребенок будет моим и Иры. Ты только выносишь его и родишь, — снова повторяет Беркутов то, что я и без него знаю. — Генетически ты никак с ним связана не будешь.

— Лера, ты же согласна, да? Поможешь Ирочке, милая, я все для тебя сделаю, — бабушка плачет, ее почти бесцветные глаза полны мольбы.

Больше не могу смотреть, как слезы текут по морщинистому лицу. Встаю и помогаю ей подняться. Вадим подхватывает старушку под руки и усаживает в кресло. Что удивительно, на его лице нет торжества, что победил. И наглости той нет, что вначале разговора. Внутренне сжимаюсь и выдавливаю: