Мама для детей одержимого - стр. 5

— Нет, что ты! — восклицает, приподняв бровь от удивления. Вот и эмоция! Я уже думала, что этот Адам не умеет их показывать и всё контролирует. Ан нет. — Я бы никогда не опустился до такого. Я люблю тебя и никогда бы не причинил вреда. Запомни это раз и навсегда. Ты и пчёлки — моё всё, — он берёт меня за руку. — Вы вся моя жизнь! Вы моя любовь… Одна и на всю жизнь.

— Л-любишь? Меня? — переспрашиваю, чувствуя себя в этот момент глупой овечкой. Но от его слов в груди стало тесно. Сердце заколотилось так быстро, что совсем скоро отключится от перегруза. Лёгкие обожгло. А губы расплылись в подобии улыбки.

Я тоже его люблю? Ну точно! Поэтому мы муж и жена… Мы, правда, любим друг друга. А наши дочери родились от большой любви. Иначе моё состояние сейчас не назвать.

— Да, — отвечает Адам, и на его губах появляется счастливая улыбка. Точно такая же, как и на моих. — Следующий вопрос.

— Можешь хотя бы коротко объяснить, что со мной произошло? — прошу его мягче. Легко сжимаю его руку, пытаясь показать, как это важно для меня.

— Я не хочу тебе врать, а правда заставит тебя нервничать. К слову, твой врач пустил меня к тебе с условием, что ты не будешь переживать сильные эмоции. Это вредно для твоего состояния сейчас. А я хочу тебя ещё здесь навещать. Хотя бы раз в день.

— Ты не подумал, что своим молчанием ты наоборот, заставляешь меня больше переживать?

— Посмотри сюда, — просит он и достаёт из-под рубашки кулон. — Видишь его? У тебя на шее такой же, — говорит, и я тут же тяну руку к своей шее, обнаружив там кулон. — Я надел тебе его, пока ты спала. Раньше тебе нельзя было его носить, но сейчас, когда ты в сознании, врач разрешил, — рассказывает, а я разглядываю простенькое, но такое уютное украшение. — Он означает, что мы одна семья и что ты можешь мне доверять. У Аси и Таси такие же. Сейчас я очень многого не могу тебе рассказать. Из-за твоего состояния, конечно же. Мне крайне важно, чтобы быстрее пошла на поправку, и мы вернулись домой.

— Как я могу доверять тебе, если не помню тебя? — задаю ему вопрос, который он явно не ожидал. — Это то же самое, если бы к тебе подошёл прохожий на улице и попросил ему доверять. Завязал бы глаза и сказал: иди. Ты не знаешь ни этого человека, ни того, что перед твоими завязанными глазами.

— Я понимаю, но ничего сейчас сделать не могу. У меня связаны руки. На самом деле, я бы забрал тебя, девочек и увёз бы далеко-далеко. Там, где не было бы всех этих проблем и… этого ужаса, — он обводит рукой палату. — Никогда не думал, что пойму, насколько мне дорог человек, когда его жизнь будет висеть на волоске. Хоть я и раньше понимал, что люблю тебя. Здесь это стало острее. Следующий вопрос.