Мама для детей одержимого - стр. 25
Лишь Адаму я доверилась на все сто. По двадцать-тридцать минут каждое утро мы занимаемся моей реабилитацией. С каждым днём всё лучше и лучше. Сегодня я практически сама дошла до ванной комнаты, но муж всё равно страховал меня. Подбадривает и говорит, что у меня всё получится.
И это так приятно. Так ценно. Многое говорит о мужчине, которого я люблю.
— Дошла! — восклицаю, дотронувшись до двери ванной комнаты. Оборачиваюсь к Адаму и ослепляю его радостной улыбкой. — Ты рад? Ты гордишься мной?
— Горжусь, — отвечает и в одну секунду я оказываюсь в его объятиях, в которых могу расслабиться и оторваться от земли. И не только физически, но и духовно. С ним я могу летать. — Я больше, чем просто горжусь! Ты настоящая умничка, пчёлка.
— Спасибо, — на моих губах появляется счастливая улыбка, которая не пропадает около месяца. С того самого дня рождения моего любимого мужчины. С того момента, как тёмное время суток превратилось в ночи любви, страсти и безумства. — Я люблю тебя, Адам Мюллер. Очень-очень сильно.
— А я тебя, пчёлка, — шепчет и припадает к моих губам, которые от всех его нескончаемых ласк стали больше в два раза без пластики.
После нашей первой ночи у мужа словно цепь сорвало, и он вечно ко мне пристаёт. То крадёт быстрые поцелуи, пока девочки делают вид, что не видят, то утаскивает в спальню, где мы запираемся. То ни с того ни с чего поцелует руку, плечо, ногу… Близняшки тихо хохочут со своего «сумасшедшего папочки», как они его называют.
— Адам, — начинаю говорить в его губы, потому что сегодня он утренними поцелуями, кажется, решил не ограничиваться... — Почти семь. Скоро девочки придут.
— Дверь заперта, — оповещает, отстранившись на несколько сантиметров. — Поэтому мы можем продолжить и...
— И услышать их истерику о том, что маму с папой похитили, — напоминаю то, что было в прошлый раз. — Ты опять хочешь пропустить работу, успокаивая своих пчёлок? Закармливать их сладким в надежде, что они перестанут нас обнимать, боясь, что мы вновь пропадём?
— Лучше я пропущу работу, проведя освободившееся время с тобой. В спальне. На белоснежных простынях… — не унимается. Не слышит. Ну ладно. Я предупредила.
— Под звуки того, как наши девочки тарабанят дверь… — продолжаю за него.
— Какая же ты дотошная! — восклицает и унося меня на кровать, аккуратно опускает на неё.
Затем идёт к своей тумбе и берёт телефон. Несколько мгновений что-то в нём просматривает, а после прикладывает смартфон к своему уху. — Захир, передай няне, чтобы будила девочек, собирала их. Сегодня я разрешаю им позавтракать в той их любимой пекарне с пончиками… Да. Да. Конечно. Охрану, да. Отбой.