Мама для детей одержимого - стр. 10
— Сиди послушно, — это Тася уже мне скомандовала, став похожей на Адама. Кажется, эта малышка в него, а Ася? Тихая, спокойная… В меня? Надеюсь на это. Вторую командиршу будет трудно утихомирить, если что. — У нас несколько минут сделать тебя красивой и готовой, пока папа поднимается на этаж пешком. Мы с Тасей и охраной поднялись на лифте. А папа их не любит.
— Ты и так у нас красивая, — делает мне комплимент Ася. — Но ты всегда нам говорила, что красоту надо подчёркивать. Папа злым и всегда занятым был, когда ты болела, — рассказывает девочка, аккуратно причёсывая мои волосы. Тасе же принялась красить мои губы липким блеском и румянить щёки. — А когда ты проснулась, то перестал был злым. Вчера, после вашего свидания, папа вообще улыбался и с нами в куклы играл. Мы хотим, чтобы он сегодня тоже добрый был.
— Просто я разбила чайник и сломала стул, — виновато признаётся Тася. — Я хотела достать себе кружку. Встала на скамейку, а она сломалась. Я схватилась за чайник, когда падала, и он разбился, — чуть ли не плача рассказывает. — Я не виновата. Я случайно его схватила. А стул… Пусть папа сегодня тоже добрый будет и не ругает меня.
— Ты сама-то не ушиблась? — заботливо интересуюсь, оглядывая девочку.
— Только ручку, — показывает самостоятельно забинтованную ладонь. — Но мы её с охранником перекисью обработали и зелёнкой помазали. Он сказал, что травма несерьёзная и жить буду. Ты нас спасёшь от папы? Чтобы он на нас не ругался? Пожалуйста!
— А он ругает из-за такого? — спрашиваю их, и они, замявшись, отводят взгляд.
— Мы не знаем. Мы первый раз такое сделали, — вместо сестры отвечает Ася. — Но бабушка нас всегда ругает, если мы что-то сломаем или разобьём. Один раз она Тасю в угол поставила на ТРИ часа! Я так соскучилась по ней, что тоже нарисовала на обоях, чтобы в угол пойти. Но бабушка меня в другой поставила. И я стояла там несколько часов. Без Таси! Одна! Совсем одна! Даже бабушки рядом не было. Я так плакала… И Тася плакала, когда её выпустили. Она хотела, чтобы и меня выпустили.
— Ого! — шокировано заключаю, мечтая этой бабушке шею скрутить. Я понимаю, что она их наказала, но по мне это жестоко. Мне по душе более мягкая система воспитания. — А бабушка — это чья мама? Моя или папы? Я поговорю с ней.
— Бабушка — это ничья мама, — отвечает Тася. — У неё нет детей. Она просто наша бабушка.
— Не совсем поняла, — тяну, нахмурившись от её слов. — Как это? Ничья мама?
Но ответ на мой вопрос мне не суждено услышать. С цветами и подарочным пакетом в руках в палату входит Адам. На его лице сияет улыбка, а глаза горят при виде «красивой» меня.