Малышка для одного - стр. 29
— Адель, успокойся, — он берёт меня за руку и пытается утихомирить моё дикое сердцебиение, но от прикосновения оно, наоборот, разгоняется в сотни раз. — Ты права, и я правда ухаживаю и показываю свои серьёзные намерения. Понимаю, что где-то тороплюсь и давлю на тебя. Но я не могу иначе. Я прилетел в Россию всего на неделю и скоро улетаю обратно. Мне крайне важно, чтобы за это время ты если не согласилась поехать со мной, стать моей женой и завести семью, то хотя бы полюбила и осознала свои чувства ко мне. Я знаю, что они есть. Ты вчера поцеловала меня сама. Не отрицай очевидное.
— Да, — признаюсь. — Мне захотелось. Очень. Потому что рядом с тобой я вновь та маленькая девочка. С тобой спокойно и безопасно рядом. Мне нравится это чувствовать. Я давно перестала ощущать себя прежней. Хочу себя обратно…
— Вот. Это уже начало, — он сжимает мою руку и подносит к губам. — И мне это нравится. Дальше будет больше. Понимаю, что я не успею за эту неделю полностью тебя убедить в своих искренних чувствах, но зная, что ты тоже неравнодушна ко мне, я буду искать время, чтобы прилетать к тебе. А в один день, ты сама полетишь со мной. И это будет самый счастливый день в моей жизни.
— Ты романтик, Тём! И знаешь… я тебе верю и всегда верила. И я знаю, что ты мной не играешь. Не мстишь. Не злишься. А должен вообще-то. Я тебя предала. Очень жестоко… как ты можешь меня любить после такого?
— Нет, Адель, — его голос становится одновременно ледяным, но нежным. — Предал меня брат, а не ты. Ты пришла и сказала мне тогда в лицо, что выбираешь его. Умоляла о связи. А Дима предал нас двоих — не дав нам общаться, хотя вы были и не вместе. Он мог мне сказать и тогда я сразу же забрал бы тебя. Мы столько времени потеряли, Адель, что сейчас я хочу его прибить! Я столько страдал, а он даже не намекнул.
— Он другой сейчас, Тёма. Совершенно другой: злой, обиженный на мир, одинокий и глупый. Думаю, его тоже судьба чем-то обидела жестоко.
— Она его наказала за все грехи, Адель. А их немало, поверь! Ника и Макс особо его не баловали. Не понимаю, почему он стал таким, — Тёма пожимает плечами, и правда задумавшись, отчего его брат стал таким жестоким ко всем. — Но давай не о нём?
— Давай, — быстро соглашаюсь. — Я хочу больше узнать о тебе и о том, чем ты занимаешься? Ты ещё рисуешь?
— Рисую, — отвечает и отчего-то начинает улыбаться. — У меня есть спальня. В ней очень старая кровать и мольберт. Больше ничего. Почти пустая комната. Я никого туда не пускаю, потому что рисовал там каждую свободную минуту и каждый раз, когда в голове была ты. А ты всегда была там. Однажды, когда ты приедешь ко мне, я покажу эту комнату тебе. Одной-единственной и больше никогда туда никого не пущу. Ты не захочешь из неё выйти, — обещает и неожиданно начинает смеяться. — И не потому что там будет кровать и я. Просто не захочешь. Там слишком личное. Там вся моя любовь к тебе.