Мальтийское эхо - стр. 23

Во второй тетради профессор время от времени возвращался к главному в записках – Византии. Сложные и непонятные Андрею споры на первых Вселенских Соборах IV–IX веков, как сгущавшиеся и чернеющие тучи, вели к расколу в 1054 году Западной (римско-католической) и Восточной (греко-православной) церквей.

Андрей оторвался от чтения и немного прошелся в раздумьях. Не давала покоя очередная записка учителя для него: «Как-то слишком внезапно наука перешла с латыни на арабский. Поговорите об этом с Верочкой – она превосходный филолог и лингвист. Знает несколько языков, в том числе латынь и арабский. И коль скоро я упомянул Веру Яновну, вы, Андрей, должны знать, что именно ей мы с Марией поручили разобрать семейный архив наших предков, и особенно… этот клочок древнего Пергамента…».

Далее текст в записке был тщательно зачеркнут, и в конце лишь: «Я умышленно оставляю в рукописи пустые строчки и листы – предлагаю вам с Верой при необходимости их заполнить».

Впечатляла фраза «семейный архив». «Сохранили! А как вам “клочок древнего Пергамента”? Ну, доберусь я до этого клочка!» – подумал Андрей Петрович.

В записках было много спорного. Бывало, касаясь тонкостей и темных пятен истории и работая лишь с Андреем, учитель цитировал А. Дюма: «История – это гвоздь, на который можно вешать свои картины». Андрей, когда писал повесть об апостоле Павле, прекрасно понимал, что дает критикам повод воспользоваться «ножом и вилкой». И тем не менее сам, вороша «темные ретроспективы», успокаивал себя афоризмом некоего мудрого человека, что «ложь расположена ниже правды, но художественный вымысел – выше»!

Андрей Петрович вернулся в беседку. Там сидела Ирина, очень задумчивая.

– Ох, извините, Андрей Петрович, я вас не заметила. Вот, с удовольствием читаю вашу повесть.

– Да это вы меня извините, – улыбнулся Андрей.

– За что?

– Оторвал от удовольствия.

– А как ваши успехи? – Она взглядом показала на тетради.

– Первую и вторую полосы препятствий я, кажется, прошел.

– Иронизируете, как обычно. А вообще, вы молодец – прочли две тетради! А я вот историю знаю поверхностно, да и Бог не дал мне столько таланта, как сестре.

– Простите еще раз, но мне с вашей сестрой предстоит работать и путешествовать. Не хотелось бы пускаться в дорогу в полном неведении о человеке, с которым предстоит пройти, наверное, сложный путь. Да и невежливо.

– Вы не похожи на человека, который робеет перед женщинами!

– Я не о робости говорю… А о вашей сестре самые общие сведения, ничего личного.

– О личном у нас не принято говорить без надобности. О вашей вот жизни личной мы ничего не знаем.