Маленький грязный секрет - стр. 36
– Три тыщи за помаду?! – ужаснулась я и, конечно, безропотно ту взяла. Открыла колпачок, выкрутила немного, чтобы не дай бог не сломать, мазнула по губам. – Как-то вызывающе. – Повертела головой. – Мы же просто в кафешке посидеть. А такое уместнее было бы в ночной клуб.
– Просто посидеть, – перекривляла меня Любаня. – А может, и не просто!
Я подозрительно нахмурилась, продолжая стоять у зеркала с комично открытым ртом.
– Что значит – не только?
– Увидишь! – загадочно отозвалась подруга. – Лучше скажи, на кой ты в эту развалюху переехала. Я своим ушам не поверила, как узнала. Это же аварийный дом, Маш, чем ты думала? А Покровский?
– А что он? – похолодела я, игнорируя то, с каким презрением Любка осматривала мои владения.
– Куда смотрел?! Не думала я, что он такой жмот. При его деньгах выпихнуть невестку в дыру вроде этой – это вообще нужно быть бессовестным!
– Никто меня не выпихивал, – ощетинилась я, – Иван Сергеевич предлагал мне деньги. Я сама их не взяла. Как-то это неловко.
Люба демонстративно закатила глаза, а я, как-то враз скиснув, вернулась к зеркалу, чтобы закончить макияж. Пальцы немного подрагивали.
– Даже не знаю, как это прокомментировать. Ты на всю деревню, наверное, одна такая.
– Какая?
– Неловкая. Любая другая на твоем месте стрясла бы с него по максимуму.
– Любка, перестань. Ну правда, сколько можно? Не хочу я, понимаешь? Не хочу быть кому-то должной. Сама подумай, допустим, я кого-нибудь встречу. И что? Мне его в дом, купленный на деньги свекра, вести?
– О! А вот это мне нравится.
– Что именно?
– Твоя готовность двигаться дальше. Пойдем! Там уже такси, наверное, подъехало. Сапоги у тебя – отпад.
– В позапрошлом году на распродаже купила, – пролепетала я, как всегда, не поспевая за тем, с какой скоростью подруга перепрыгивала с темы на тему.
Из подъезда Любка вышла первая. Я следом. Незаметно огляделась по сторонам. И не обнаружив машины Покровского, тихонько вздохнула. Сердце отчаянно грохотало, не желая успокаиваться в груди. И так каждый день. Я то выглядывала свекра и томилась в ожидании, когда его не было. То, когда он приезжал, во все глаза пялилась на него из-за шторки. И гнала, гнала от себя всякие несбыточные фантазии, а те возвращались ко мне в еще более изощренной форме. Чего-то же он стоял. Значит, и ему не все равно было.
Тосковал?
Жалел?
Или, может, даже хотел вернуть?
Вжимаясь в нишу между стенкой и холодильником и глядя на машину Покровского в просвет гардины, я могла придумать все что угодно! Я была в эйфории. Пузырящееся в горле счастье не давало вздохнуть. Чтобы на волне этих фантазий не утратить сцепки с реальностью, приходилось постоянно себя одергивать. Напоминать, что точно так же это может вообще ничего не значить. Вот только это давалось мне с каждым разом все сложней. Дни летели, а он приезжал снова и снова. Дошло до того, что вчера я чуть было к нему не вышла. Ей богу, хотелось схватить его за грудки и, встряхнув, потребовать объяснений. Ведь сколько можно, а? Жизни мне не давать… И быть одновременно с тем моей жизнью.