Маленький городок в Германии - стр. 55
Брэдфилд продолжал:
– Таким образом, Рейнская армия эвакуировалась совершенно внезапно, и он остался без дела. В этом вся суть.
– Как и без доступа к военной информации о НАТО, стоило бы добавить вам.
– Да, на этом строится моя гипотеза.
– Вот как, – сказал Тернер тоном человека, которому многое стало понятно, и тщательно занес слово «гипотеза» в блокнот, словно оно было новым в его личном лексиконе.
– В день отбытия Рейнской армии на родину Хартинг пришел, чтобы встретиться со мной. Да, это случилось как раз полтора года назад.
Брэдфилд замолчал, словно пораженный эффектом собственных воспоминаний.
– Он настолько тривиален, – произнес он потом с неожиданной и не характерной для него мягкостью в голосе. – Это вы можете понять? Настолько легковесен. – Он словно сам все еще поражался своим наблюдениям. – Важный момент, который сейчас можно запросто упустить из виду: чрезвычайную ничтожность его личности.
– Больше он ничтожным уже никогда не будет, – вскользь заметил Тернер. – Вам лучше сразу начать привыкать к этой мысли.
– Он тогда просто вошел ко мне. Выглядел немного более бледным, но в остальном – как обычно. Сел вот на тот стул. Между прочим, подушечка на нем его собственная. – Он позволил себе чуть заметную и едва ли уместную улыбку. – Такие вышитые подушечки в местных традициях. Но Хартинг был единственным сотрудником канцелярии, кто обозначил таким образом свое место.
– А теперь станет единственным, лишившимся его. Чьей работы вышивка?
– Не имею ни малейшего понятия.
– У него была домработница?
– Насколько мне известно, нет.
– Хорошо, продолжайте.
– Он ничего не стал говорить о своем изменившемся положении. Отлично помню: в канцелярии слушали тогда репортаж по радио. О том, как полк за полком грузился в железнодорожные эшелоны.
– Памятный для него момент, по всей вероятности.
– Да, скорее всего. Я спросил, чем могу помочь. Он ответил просто: хочу быть вам полезен. Все это без всякой патетики, крайне деликатно. Он отметил, что на Майлза Гейвстона легла большая нагрузка в связи с беспорядками в Берлине, буйствами студентов в Ганновере и прочими осложнениями. Словом, не мог бы он помочь ему? Мне пришлось напомнить об отсутствии у него необходимой квалификации для вмешательства в дела немецкой внутренней политики – это прерогатива штатных сотрудников канцелярии. Нет, сказал он, подразумевалось совсем другое. У него и в мыслях не было переходить границы своей компетентности в дипломатических вопросах. Он лишь подумал о паре общественных обязанностей, возложенных на Гейвстона. Не мог бы он что-то взять на себя? Он имел в виду, например, Англо-германское общество дружбы – организацию к тому времени малоактивную, но все равно требовавшую переписки и оформления прочей документации. И еще дела о пропавших без вести людях. Здесь он тоже способен был кое-что сделать, чтобы облегчить жизнь крайне занятому дипломату. Я вынужден был признать, что в его предложениях присутствует элемент здравого смысла.