Маленький человек из Опера де Пари - стр. 42
Он отобрал у зверя букетик: веточка самшита, перо горлицы и пшеничный колосок, перевязанные соломинкой. Стало быть, Эфросинья Пиньо запрятала-таки свой оберег им под подушку, хотя ее просили этого не делать. Но добрая женщина считала волшебный букетик верным залогом того, что ребенок родится здоровеньким. Скоро их будет трое… Огромные буквы, составившие слово «ОТВЕТСТВЕННОСТЬ», замигали, как фары, в тумане будущего. Сумеет ли его любовь к Таша, становившаяся с годами все требовательнее и эгоистичнее, примириться с тем, что главное место в ее сердце займет малыш? Чей нрав он унаследует, на кого будет похож?
Поначалу, узнав, что Таша забеременела спустя семь лет совместной жизни, Виктор был горд и счастлив, однако по мере того как дитя росло в ее чреве, к этим чувствам стала примешиваться тревога, он начал бояться, что во время родов случится что-то ужасное… Нет, нельзя об этом думать, прочь дурные мысли!
В дверь постучали. Консьержка вручила Виктору письмо, и он сразу узнал почерк Эдокси:
никто, кроме Вас, не сумеет мне помочь. Я очень напугана. Со дня моего визита в книжную лавку произошли драматические события, и я с ума схожу от беспокойства. Мне известна Ваша репутация опытного сыщика, потому умоляю Вас спасти меня. Мне совершенно необходим Ваш совет. Посылаю Вам приглашение на сегодняшний вечер. Непременно приходите, мы сделаем вид, что встретились случайно. Всецело на Вас полагаюсь. Не подведите меня в память о давних временах и нашей длительной дружбе.
Фифи Ба-Рен.
В приглашении значилось:
Виктора одолели сомнения. Что это – ловушка, новая попытка его соблазнить? Он хотел было бросить письмо с приглашением в огонь, но раздумал и положил оба листа в бумажник. Подогрел еду для кошки, поставил вариться кофе и, поворошив угли в камине, поправил одеяло Таша – было прохладно.
– Пахнет кофе, – пробормотала она. – Ты покормил Кошку?
– Да, милая. Мне пора, я сегодня дежурю в лавке. Эфросинья придет к десяти, сделает уборку и приготовит тебе завтрак. В квартиру не заходи – краска еще не высохла. Я тебе протелефонирую. Будь умничкой, солнышко.
Виктор, пьянея от скорости, гнал велосипед по сонным пустынным улицам. Вокруг не было ни души – лишь метельщики попадались у перекрестков. На квадратной площади с клумбами павлоний просыпался цветочный рынок, торговки на каждом углу поднимали навесы, и по городу разливалось буйное море настурций, роз, первоцветов, фиалок. Париж то здесь, то там словно расцветал деревенскими лужайками в обрамлении мостовых. Если бы у Виктора была кинокамера, он непременно заснял бы покупателей, богатых и бедных, что вскоре будут увлеченно торговаться за орхидеи и скромные букеты полевых цветов; от его объектива не укрылся бы и шарманщик, старый овернец, чью аудиторию составили два бродячих кота и простоволосая кумушка.