Маленькая хозяйка замёрзших фьордов - стр. 9
Шлёп.
Рука, занесённая ради спасения девичьей чести, хлёстко, наотмашь ударила спасителя. Голова имперца дёрнулась раз, два и… осталась свёрнутой набок. Судя по количеству пота на его висках — повернуть её он сможет лишь сломав.
— Ой. — Я спрыгнула с парализованных рук и сбила последние искры на платье. — Простите. Я не нарочно. Если хотите, могу попытаться исправить.
— Н-не надо… — шёпотом взмолился он, смаргивая набежавшие слёзы. — Л-лучше ид-ди в кар-рету… пож-жалуйста.
Я склонила голову набок, потом обошла травмированного по кругу и кивнула:
— Да вы не переживайте. У вас всего-то четвёртый позвонок пострадал, если как следует надавить, а потом вывернуть…
— Не надо-о-о!!! — испуганно заорал имперец, пятясь от меня в сторону дружков. — Заб-берите её к-кто-нибудь. Т-только б-без рук. Она оп-пасна.
Несколько рыцарей недоверчиво переглянулись, расставили в стороны руки и пошли на меня.
— Да вы чего, дяденьки? — изумилась я. — Правда верите его словам? Он ведь сам вызвался меня ловить. Он мне, между прочим, жизнь спас. А долги трущобные отдают всегда. Да я его даже после смерти ценить буду! Эй! Вы чего, а?! — Я попыталась отбиться от выпущенных с трёх сторон цепей, но не смогла. — Эй! Да кто вас учил так с женщинами обращаться?!
— Ты чудовище безрогое, а не женщина, — ответили беззлобно из толпы.
Вот те раз. А если бы была рогатой, то сразу не чудовище?
— Хамло ходячее! — обиженно засопела я. — Да чтоб я тебе ещё раз скотину поднимала. Сам будешь свой камень пахать, Безносый!
Упомянутый трущобный был моим постоянным клиентом, ибо держал лавку овощей, на которые без слёз и взглянуть нельзя было. Но даже такие овощи были в этом месте на вес золота, а земля, на которой они росли, пребывала в ещё худшем состоянии. Так что и вспахивать её могла разве что нежить да… нежить.
Народ захохотал.
Конечно все понимали, что данная тема была весьма болезненной, но плакать и стенать местные давно разучились, и предпочитали на все удары судьбы отвечать усмешкой или хорошей шуткой.
Жалко мне их было.
Я-то ещё помнила людей из-за стены, а вот они — знать не знали о том, какой разврат царил в империи. И то, что храм уже давно перестал быть прибежищем для страждущих, и то что правда была только у тех, кто мог за неё заплатить…
Они верили, что я вернусь. Я видела это по их глазам и жестам поддержки. Они действительно верили, что эти солдафоны из двух разных фракций не причинят мне вреда только потому, что меня искала императрица.
Долгие проводы никогда не почитались в этих местах. Как только стало ясно, что меня действительно поймали и больше никакого представления не предвидится, народ стал расходиться. Зазвучали обычные для бедных кварталов крики малышни и междусобойная грызня. Где-то закудахтали чудом сбежавшие и выжившие куры.