Маленькая балерина - стр. 1

«Научись умирать, и ты научишься жить», – написано в Тибетской книге Мертвых.

Я не верила в то, что могу сейчас умереть. Мне так хотелось жить! Подгоняемая паникой, я бежала в кромешной тьме по черному лесу. Бежать было трудно.

Я задыхалась. Косые струи дождя больно хлестали по лицу, босые ноги вязли в скользкой траве. Ничего не было видно.

Я не останавливалась. У меня было слишком мало времени и слишком мало шансов на спасение. Сердце выпрыгивало из груди, легкие горели огнем. Но я не сдавалась.

Как вдруг я увидела голубоватое сияние. Оно струилось прямо из-под земли и озаряло окрестности призрачным светом – я словно смотрела на мир сквозь очки ночного видения.

Я сделала отчаянный рывок вперед, но тут же поняла, что бежать дальше некуда. Я заблудилась. У меня не было больше выбора, мне негде было укрыться, негде спрятаться. Силы мои иссякли. Я медленно повернулась.

Яркий луч прорезал темноту – зло приближалось.

Я вышла из здания суда и с наслаждением набрала полные легкие теплого влажного воздуха, напоенного ароматом цветущей сирени. Ночью прокапал ленивый дождик, но теперь ласковое солнышко пробивалось сквозь изумрудную листву и нежно щекотало кожу.

Перепрыгивая через лужи, в которых плескались очумевшие от весны воробьи, я пересекла небольшой сквер, разбитый у стен суда, и устремилась к парковке. Щелкнула пультом сигнализации. Пятилетняя «Рено лагуна», оставшаяся мне в наследство от мужа, с готовностью мигнула фарами… Я только что подала на развод и по этому поводу испытывала чувство невероятной легкости.

Я уже открывала дверцу машины, когда холодные пальцы сомкнулись на моем запястье. Вздрогнув от неожиданности, я повернулась.

– Сбегаешь? – раздраженно спросил меня Кирилл, глядя сквозь темные очки. – Даже поговорить не хочешь?

Я растерялась. Сердце болезненно сжалось. «Что же я наделала?» – мелькнула тоскливая мысль.

– Ну и чего ты добилась? – снова подал голос Кирилл, так и не дождавшись от меня ответа. – Как жить-то теперь будешь?

– Как-нибудь проживу, – прочистив горло, огрызнулась я.

– Послушай… – Он снова схватил меня за руку. Проплывавшая мимо стайка девчонок с интересом уставилась на нас. Потом, видимо, одна из них узнала Кирилла, наклонилась к подружкам и что-то горячо зашептала, указывая на нас пальцем. Девчонки захихикали. Я почувствовала себя неуютно под их оценивающими взглядами.

– Черт! – пробормотал Кирилл, втолкнул меня за руль, захлопнул дверцу, обогнул машину и плюхнулся рядом. – Поехали! – приказал он.

– Куда? – ощетинилась я. – Я никуда с тобой не поеду!

– Вот так, да?

– Так.

– Ну ладно, как знаешь… – с угрозой протянул он. – Ты еще об этом пожалеешь!

С этими словами он, не спеша, с достоинством, вылез из «Рено» и двинулся в сторону своего автомобиля.

Я быстро развернулась и устремилась прочь, давя на газ. Меня переполняло ощущение собственной значимости. Наконец-то я сделала самостоятельный шаг! Впервые в жизни. До этого момента за меня всегда решали другие люди. Сначала родители, потом муж.

Но едва я переступила порог своего нынешнего жилища, как моя эйфория моментально улетучилась.

Вонючая дыра в Капотне – единственное, что я могла себе позволить в моем теперешнем финансовом положении. Просить деньги у Кирилла я не стала бы даже под страхом смертной казни, родители тоже не были мне помощниками в этом деле. Так что пришлось довольствоваться тем, что имела. А имела я как раз на месяц существования в грязной, обшарпанной халупе, давно требующей капитального ремонта.

– У меня одиночка, – хриплым с похмелья голосом сообщила мне хозяйка, когда я позвонила по объявлению о сдаче жилья, на которое наткнулась в газете. Меня привлекла приемлемая цена, поэтому я согласилась сразу же, без предварительного осмотра помещения. Как выяснилось, зря, потому что квартира действительно гораздо больше напоминала тюремную одиночную камеру, чем место, пригодное для проживания.

Отвратительный запах нечистот, казалось, намертво въелся в потрескавшиеся, щелястые стены неопределенного цвета. Потолок в «совмещенном санузле» свисал клочьями и грозился упасть на голову. Ревущие краны оставили ржавые потеки на некогда голубой эмали ванны. Протертый и прожженный линолеум бугрился и пузырился, толстый слой многовековой грязи покрывал плитку на крохотной кухне.