Мальчишка-командир - стр. 47
Однако стоило взять подшивку «Нижегородского листка», и настроение моментально портилось. На самой первой странице публиковались списки раненых, убитых и пропавших без вести. Аркадий торопливо и с опаской их проглядывал, с облегчением вздыхал, не найдя знакомой фамилии, и начинал искать отца в числе награжденных. Не обнаружив и тут, успокаивал себя, что указы о награждениях постоянно запаздывают.
Те же газеты публиковали «всеподданнейшие депеши Державному Вождю» – царю Николаю Второму. Депеши были полны словесного мусора: «Мы восторженно гордимся… под доблестным руководством Верховного Главнокомандующего… одушевленные твердой верой… чувства беспредельной любви и преданности…»
И Аркадий недоумевал: если в русской армии столько героев, то почему в сводках то и дело читаешь: «Наши войска отошли на новые позиции…», «Наши доблестные войска, после кровопролитных боев, оставили…». Он спросил об этом маму. Она ничего не ответила. А придя к ней в приемное отделение, увидел: мама, сидя в накрахмаленной шапочке и белоснежном халате, торопливо просматривает первую страницу «Нижегородского листка»…
Вечером Аркадий спросил о том же Галку. Учитель встал из-за стола, прошелся вдоль книжных шкафов, плотно прикрыл дверь в прихожую.
– Мы не были готовы в 1904 году, – произнес он наконец, – когда началась война с Японией. Мы оказались не готовы и теперь. Помимо этого возникла опасная и двусмысленная ситуация. Наша царица, Александра Федоровна, – родная сестра кайзера Вильгельма. Вряд ли она желает поражения своей родине – Германии. И ходят слухи, что она тайком переписывается со своей родней.
– А царь знает, что его жена – немецкая шпионка?!
– Аркадий, не так громко, – предостерег его Галка. – Известно только одно: если царь уезжает, как главнокомандующий, на фронт, то многие дела внутри страны вершит Александра Федоровна. И что она делает для блага России, а что для блага Германии… – Галка развел руками.
Арзамас наводнили беженцы. Они прибывали из мест, захваченных противником. Снова сильно подорожали продукты. Тетя Даша уходила в очередь за крупой и хлебом с ночи. А как-то в класс, где учился Аркадий, один из купеческих сынков явился с опозданием. И на левой его щеке запечатлелась пятерня.
– В чем дело? – спросил преподаватель математики. – Вы дрались на улице?
– Это отец… – Лицо мальчика скривилось от обиды. – Я хотел, он не пускал…
В перемену выяснилось, отец оставлял сына считать деньги – выручку в дом носили мешками, а мальчику это надоело.
И вдруг в марте семнадцатого года в реальном после занятий накрепко заперли двери на улицу. Ребята, уже одетые в шинели, бегали по вестибюлю и коридорам. А сторож объяснял, что выполняет распоряжение инспектора Лебяжьева.