Мальчики есть мальчики. Как помочь сыну стать настоящим мужчиной - стр. 8
Судя по моему опыту, стереотипы о мужчинах встречаются повсеместно, мы следуем им невольно и они влияют на восприятие самого понятия «мальчик». Одна моя подруга, преподающая биологию в старшей школе, несколько лет назад вынашивала близнецов и говорила: «Я знаю, который из них мальчик». Я полюбопытствовал, как именно она это определила. На что получил объяснение: «Мальчик пинается». Ниобе Уэй, профессор Нью-Йоркского университета, в результате наблюдений за развитием юношей заключила: распространенные суждения о них почти никак не подкрепляются фактами и еще меньше – их истинными нуждами. Вопреки сложившемуся мнению, будто мальчики предпочитают независимость и не заинтересованы в тесных связях, дети, участвовавшие в исследованиях, признавались, что погибнут или сойдут с ума без своих друзей. Профессор обращает внимание на следующую закономерность: в основе нездоровых семейных отношений и образовательных практик, а также знакомых всем вызванных усталостью проблем (таких, как низкая успеваемость, стремление к уединению, зависимости и плохое поведение) лежат устоявшиеся культурные представления о мальчиках>7.
Когда я только-только впервые стал отцом, в глаза начали бросаться, порой сбивая с толку, культурные предрассудки, о которых я почти не имел представления. Мы с семьей жили в одном из типичных для Филадельфии районов, где дома тянутся рядами. Отправившись в конец улицы, можно было наткнуться на небольшую спортивную площадку – там группы мальчишек ежедневно играли в лакросс или баскетбол. Мой сын обожал спорт и любил игры, однако он не был готов к тому, что произошло, когда его товарищи достигли подросткового возраста. Несмотря на годы совместных игр, веселья и беготни по округе, некоторые мальчишки выросли злыми и будто забыли о прежней дружбе. В конце концов они подбили всю группу ополчиться против моего сына, отказаться от общения с ним и изгнать его с территории площадки. Раз за разом он плелся домой, поджав хвост.
Поначалу я не позволял ему сидеть дома одному и смотреть телевизор или играть в видеоигры; вместо этого я сам играл с ним, пытаясь укрепить его уверенность в себе, дабы впоследствии он снова попробовал выбраться на площадку. Но одним воскресным утром, уже отдохнув после тяжелой рабочей недели и заметив, как мой сын вновь возвращается с игровой площадки расстроенный, я встал у входа в дом и сказал, что не пущу его. «Разберись с этим сам, – потребовал я. – Я буду стоять здесь хоть до скончания века, однако сдаться тебе не позволю». Он попытался пробиться в дом силой; его стыд и разочарование вскоре обратились в ярость и злобу. Он заорал, что не желает идти обратно на площадку, после чего окончательно размяк и принялся кричать и плакать, пытаясь пробраться внутрь. Я твердил: «Ты справишься. Не сдавайся». Из дома вышел сосед: ему, должно быть, показалось, я издеваюсь над ребенком.